Иэн Дуглас-Гамильтон - Жизнь среди слонов

Несколько минут спустя мы уже катились вниз по довольно крутому склону. Дорога проходила но северной границе парка, и там, где слоны пересекали ее, виднелись кучи помета. Кустарник по обе стороны дороги был такой густой, что я невольно спрашивал себя, смогу ли я двигаться вслед за слонами. Еще через три километра, у подножия обрыва, мы въехали в лес и наконец очутились в деревеньке Мто-ва-Мбу. На этом мое автомобильное путешествие должно было закончиться.

Жизнь в деревне кипела. Прилавки вдоль улиц были завалены бананами, помидорами, аноной, плодами дынного дерева, яркими хлопчатобумажными тканями и лекарственными травами. Люди покупали, продавали, катались на велосипедах, что-то обсуждали, собравшись в группки, или же просто отдыхали на травянистых склонах.

Когда я вылез из машины, чтобы купить бананов, рядом остановился древний, дребезжащий «лендровер» с надстройкой из досок. За рулем сидел европеец, одетый в темно-зеленую куртку, перехваченную кожаным ремнем. На ногах у него были коричневые сапоги до колен. Этот крепкий мужчина походил на первопроходца: темные очки скрывали глаза и придавали его морщинистому лицу, обрамленному седыми волосами, властный вид. На его груди красовался круглый значок — импала в кольце золотых и зеленых букв «Национальные парки Танганьики». Это был Десмонд Фостер Вези-Фитцджеральд (для коллег просто Вези), или Бвана Мунгози (Господин Кожа), прозванный так африканцами из-за своих неизменных сапог.

Я представился и узнал, что он живет в том гостиничном домике парка, где мне хотелось устроить штаб на первые месяцы работы, пока не удастся разбить лагерь. Я попрощался с людьми, доставившими меня сюда, пересел в «лендровер» Вези, и мы вскарабкались по крутому склону к гостинице. За чаем мы говорили о слонах. Без очков Вези выглядел совершенно иначе. Серьезный вид испарился, уступив место лукаво-веселому, дружелюбному выражению. Как и Джон Оуэн, он почти не выпускал изо рта трубку.

Но стоило коснуться вопроса о перенаселенности Маньяры, как тон Вези стал резким. Который год, подчеркнул он, национальные парки занимаются защитой животных, а стоило добиться разумной плотности, как заговорили о перенаселенности! Он обрушился на Мюррея и Майлса, которым за двое суток удалось сделать столь далеко идущие выводы. Сам он уже несколько лет занимался растительностью Маньяры и не заметил никакого вреда, причиняемого слонами. Когда я упомянул об уничтожении колючей акации, прибежища львов, он воскликнул: «Боже мой, это не уничтожение, а изменение среды обитания!»

Затем Вези изложил свою основную мысль: слоны играют ключевую роль в создании равновесия в природе. Проделывая тропы в густой траве и колючем кустарнике, они открывают путь другим животным к более съедобным растениям, к которым они не добрались бы без слонов. Он считал, что, чем меньше вмешиваться в природные циклы парка, тем лучше.

Ввиду отсутствия фактов нельзя было согласиться с точкой зрения ни одной из сторон: Майлс с Мюрреем не могли доказать ни избыточности слоновьего населения в Маньяре, ни того, что эта плотность постоянна в течение всего года. Правда, и заявление Вези, что слоны не губят акаций, требовало подтверждения. А посему я понял: в первый год работы мне придется заняться подсчетом слонов, изучением акаций и выяснить, действительно ли слоны уничтожают их. Кроме того, я понял, какое важное значение могли иметь предполагаемые миграции слонов в лес Маранг.

Карта

После ужина, прошедшего под свист ацетиленовых ламп, я рухнул на постель и проснулся лишь после восхода солнца. Мы тронулись в путь рано утром, чтобы успеть осмотреть весь парк за день.

Пыльная дорога, начинающаяся у гостиницы, спускалась, петляя, к главной дороге. Чуть дальше, за поворотом, был въезд в парк, где сидящий в будке служащий брал с туристов плату за вход. Лес начинался сразу же за воротами, и мы въехали в прохладную тень высоких деревьев, которые хорошо просматривались: слоны и другие животные съели большую часть подлеска. Между глыбами черного растрескавшегося вулканического камня поблескивали ручейки, впадавшие в озерца чистейшей воды с плавающими листьями кресс-салата. Вокруг озерков стояли заросли папируса, стебли которого элегантно клонились к земле, словно рабы, обмахивающие фараона опахалами. С камней за нами наблюдали голубые крабики с оранжевыми лапками, время от времени сбегавшие к воде своей смешной кособокой походкой. По берегам ручейков росли желтокорые смоковницы.