Иэн Дуглас-Гамильтон - Жизнь среди слонов

Первое посещение Маньяры открыло передо мной совершенно неизвестный аспект мира диких животных, но задержаться было нельзя: меня ждали в Наиваше. На обратном пути Иэн предложил сесть в Аруше и купить сапоги. Если придется много ходить по лесам и кустарникам, то незачем ломать ноги в сандалиях, сказал он. Нужна обувь для сафари. По пути мы засекли Радио-Роберта и поставили второй крестик на карте, на которой Иэн будет долгие месяцы отмечать его перемещения.

Я вернулась в Наивашу в среду, как обещала. Прошел дождь, и утрамбованная земля встретила наш второй прилет свежей юной травкой. Посадка, пробег по нолю в маленьком самолете, обтянутом тканью, который буквально подвозил меня к дверям дома, — часть увлекательного приключения, которое мне впервые предложил мужчина, но страх при каждой посадке и каждом взлете с небольшой полосы утверждал меня в мысли, что это место мало подходило для встреч.

После отлета Иэна я вымерила соседнюю бому и наметила новую, более длинную полосу с учетом доминирующего ветра. Если мне были нужны сапоги для маньярских походов, то Иэну нужно было место для приземления в Наиваше. Две следующие недели целая бригада корчевала кустарник, рубила деревья и закапывала телефонные провода. Мы даже установили ветровой конус и обмыли открытие новой полосы двумя дюжинами пива. Затем осталось дождаться шума самолета, пикирующего к нашей ферме. И когда он прилетел, все волшебные силы жизни пришли в движение.

Два следующих месяца каждую первую половину педели я руководила сбором и отправкой зеленого перца в Англию, продажей скота мясникам, наблюдала за возделыванием полей и посадкой кукурузы. А затем летела в Маньяру.

В среду начиналась сложная операция по посылке радиосообщения Иэну; до администрации парка оно нередко доходило за шесть часов, а затем его отправляли в лагерь с курьером или шофером. Но в первый раз контакт был установлен очень быстро. В Маньяру меня подбросил на самолете приятель, и, кружась над посадочной полосой, я увидела «лендровер» и двух человек рядом с ним. Невероятная эффективность связи произвела на меня сильное впечатление. Но сей успех оказался исключением, и потом нам с трудом удавалось пересылать друг другу наши сообщения.

Врастание в жизнь Маньяры требовало полного подчинения образу жизни Иэна и его работе со слонами. Иэн завел раз и навсегда установленный порядок — вставать с восходом и ложиться с заходом солнца. Ели по строгому расписанию — качество пищи никого не интересовало, главное было соблюдать пунктуальность. Завтрак относился к самым поразительным явлениям в жизни лагеря. Его подавали ровно в семь утра. Включалось радио, и слушались сообщения с Лондонской биржи, которые передавали перед последними известиями. Мне, обладательнице британского паспорта, но франко-итальянского происхождения, было понятно, что так жить могут только англичане. Иэн был истинным их представителем: ел яйца с поджаренным до хруста беконом, держа на коленях мангусту, и слушал новости с биржи, а слоны тут же, у его дома, утоляли в реке жажду. Никто не произносил ни слова.

Англичане — удивительная нация! Их можно критиковать, ненавидеть, любить, но они вездесущи и оставили неизгладимый след в истории мира. И вот передо мной сидит шотландец, который поменял твидовый пиджак на зеленую рубашку, брюки из серой фланели на зеленые хлопчатобумажные шорты и коричневый портфель на бинокль. Вместо изучения вьюрков в Англии он решил разделить свою жизнь со слонами. Многие сочтут его оригиналом, но для Иэна это был самый что ни на есть нормальный образ жизни. Раздавался бой «Большого Бена»: «Четыре часа по Гринвичу. Начинаем передачи для заграницы. Передаем последние известия». Не хватало лишь номера «Тайме». То было напоминание о стране и образе жизни, которые он покинул, и одиночки вроде него только так поддерживали контакт с внешним миром. После новостей радио выключалось на весь день, и все отправлялись на работу в чудесный зеленый мир слонов и других животных, захватив с собой корзинку с бутылкой белого вина и глазированными каштанами.

Иэн хотел как можно быстрее ознакомить меня с парком, чтобы я могла по достоинству оценить его работу. Он надеялся, что я смогу узнать некоторых слонов, но меня слишком пугали их угрожающие позы, и было не до особенностей их ушей.

Как-то мы проделали немалый путь вдоль берега озера в район Эндабаша, где, по словам Иэна, жили самые дикие толстокожие. Густейшие заросли кустарника затрудняли наблюдения. Самыми опасными были сестры Торон и другие слоны, получившие имена известных людей, испытавших на себе их гнев, — слониха Гржимека и слониха Болдуина. На всех фотографиях картотеки они шли в атаку в облаке пыли. Обычно Иэн едва успевал сделать снимок и умчаться прочь.