Иэн Дуглас-Гамильтон - Жизнь среди слонов

Отлучение от груди происходило постепенно. Уже к концу первого месяца Н'Думе рвал ртом траву, не умея пока пользоваться хоботом, и, хотя какую-то часть травы он глотал, это скорее всего носило чисто исследовательский характер. Внутри семейной группы слонята сосут мать до тех пор, пока им позволяют, даже после перехода па растительную пищу. Одна из молодых самок, старшая из дочерей Леоноры, по прозвищу Две Дырки, сосала и в девять лет. Когда она толкалась головой в поисках соска, ее двадцатисантиметровые бивни кололи мать, и та отталкивала надоедливого отпрыска хоботом или бивнями. Тонкий Бивень никогда не подпускала к себе Две Дырки.

С самого рождения Н'Думе стал заметным членом семейства. Игривая натура, он часто азартно атаковал старших братьев и сестер, вонзаясь в них пока еще не существующими бивнями. Они снисходительно позволяли ему выделывать свои штучки: он еще находился в том счастливом периоде жизни, когда ему была предоставлена полная свобода действий.

Первый год мать не спускала с него глаз. Стоило ему отойти метров на двадцать — тридцать, как она тут же шла за ним. Очень часто малыш Н'Думе надолго замирал, прислонившись к матери. А каждые несколько минут они то касались друг друга хоботом или боками, то малыш сосал мать.

В пять месяцев он так осмелел, что толкал старших и лез на них, когда они укладывались днем на землю, чтобы поспать. В нем неистощимым ключом била энергия, которая заставляла его бегать за опавшими листьями или разгонять белых цапель, искавших насекомых среди частокола слоновьих ног. Но чаще всего он носился просто так, нападая па воображаемого противника и повизгивая. Однажды вечером на берегу, когда он бешено крутился вокруг семейства, почва вдруг ушла у него из-под ног. Он провалился под застывшую корочку грязи и стал тонуть в черной вязкой жиже. Чем сильнее он бился, тем больше его засасывало. Он в ужасе завизжал, к нему тут же бросились обеспокоенные Тонкий Бивень и Леонора и остановились на краю провала. До малыша можно было достать хоботом, и Тонкий Бивень осторожно двинулась вперед, оставляя в грязи черные вязкие следы. К счастью, она нащупала под грязью твердую почву. Вначале она попыталась вытянуть слоненка хоботом, но ничего не получилось. Тогда она подсунула ему под брюхо бивни и дернула головой. Леонора внимательно наблюдала со стороны. Н'Думе бился, а Тонкий Бивень старалась изо всех сил и выталкивала его из грязи. Наконец он оказался на твердой земле, покрытый с головы до кончика хвоста черным липким панцирем. Думаю, урок не прошел для него даром. И это происшествие, по-видимому, спасло ему жизнь позже.

В полгода он уже ничем не напоминал новорожденного. Рыжие волосы выпали, а появились жесткие черные. Он поправился и обрел нормальные пропорции слона, которые почти не меняются с возрастом. Не хватало лишь бивней. Кожа его всегда была грязной, в топ болоту, где он валялся, но после дождя слоненок приобретал блеклый серо-голубоватый цвет. Уши слегка поднялись кверху, немного отстали от шеи. Его пенис утонул в складках кожи, и теперь с первого взгляда было трудно определить его пол.

Но мужской характер Н'Думе с каждым днем проявлялся все больше, и к концу первого года он уже карабкался на других слонят, и, хотя то были всего-навсего детские любовные игры, такое поведение выдавало его принадлежность к самцам. Ни одна самочка никогда не вела себя подобным образом. Это было одно из самых ранних различий в поведении двух полов, и оно проявлялось лет за тринадцать до первого совокупления.

За год Н'Думе вырос на целую треть, его рост стал 1,15 метра. Впервые я заметил на его щеке следы сильно пахнущих маслянистых выделений — муста. Выделения появляются на щеке время от времени и никогда не бывают у слонят до года. С возрастом они становятся обильнее, но роль их пока не ясна.

Н'Думе стал еще ловче и игривей. Незаметно изменились его взаимоотношения с матерью. Он уходил все дальше и дальше от родительницы; в этом проявлялись как стремление слоненка к независимости, так и все большее равнодушие Тонкого Бивня к его жизни. Если раньше она спешила ему на помощь, стоило какому-либо увальню-слоненку задеть его, то теперь она предоставляла ему возможность защищаться самостоятельно. Ее неусыпная забота постепенно слабела, и Н'Думе оставалось либо выкручиваться самому, либо тащиться за матерью.

Однажды в жаркий полдень, когда все семейство в полудреме наслаждалось сиестой, он разлегся на прохладной земле под акацией, окруженный изгородью хоботов и ног. Вскоре он заснул. Леонора обычно отдыхала около часа, перед тем как перейти к поискам другой тени, но в тот день по той или иной причине ей не стоялось на месте, и она вскоре двинулась дальше. Тонкий Бивень потянулась за ней. Встали на ноги и остальные слонята, лишь Н'Думе продолжал спать. Вскоре он остался один, только старшая дочь Леоноры Две Дырки стояла над ним. Она ворчала, но слоненок продолжал спать. Тогда она почесала ему брюхо кончиком передней ноги и хоботом; он тут же вскочил и заметил, что матери нет. Если не считать Две Дырки, его покинули. Остается предположить, что Тонкий Бивень знала: Две Дырки стоит на страже. Н'Думе пробуждал в Двух Дырках какой-то особый материнский инстинкт: она практически не отходила от него. При случае она прятала его меж ног и, казалось, ворчала от удовольствия.