Леонид Семаго - Зеленая книга леса

Воспитав пятерых-семерых близнецов, дрозды выпроваживают их с участка, где уже готово новое гнездо. Такое же аккуратное, но в нем будет просторнее: самка на это раз отложит только три-четыре яичка. И снова поют на вечерней заре дрозды, но уже не с апрельским азартом.

А что же крепкие, удобные гнезда, неужели они больше никому не нужны? Нет. Горлица может там вырастить пару своих птенцов. По весне лесной кулик-черныш займет для себя на выбор.

Считается дрозд птицей насекомоядной. Корм собирает только с земли, поэтому много в нем слизней, дождевых червей, толстоножек, осенью — клопов. Ягоды любит всякие. В бору пасется на черничниках, в лесных полосах — на кустах татарской жимолости. Улетает поздно, когда зашуршит листопад.

ольшого труда стоит весне разбудить от богатырского сна поздний дуб. Давным-давно отцвели первоцветы, осыпались лепестки лесных яблонь, легла на тропинки пуховая осиновая пороша, а в его лесу еще нет настоящей тени. Коробятся под жарким солнцем жесткие прошлогодние дубовые листья, тусклые и тыльные. И если бы не солнечный луч, не заметил бы я около старого пня блестящий браслет почти того же цвета, как листья под ним. Но не успел нагнуться и протянуть руку, как ожило кольцо и словно протекло сквозь пересохшую ветошь без шороха, не пошевельнув ни былинки.

Даже в разгар весны, когда никому из лесных жителей не сидится на месте, встреча с безногой лесной ящерицей-веретеницей — большая редкость. В короткий миг этой встречи это существо напоминает змею, между тем сходство только в том, что у обеих нет ног. Все змеи не закрывают глаз, а веретеница крепко зажмуривает свои, когда роется в земле или когда спит. Зевает после сна, как никогда не зевают змеи. У змей нет и намека на ушные отверстия, и они безнадежно глухи. У веретеницы есть уши, маленькие, как булавочные проколы по бокам головы, и она ими слышит: поворачивает голову на слабый щелчок. Хвост у змеи короткий и острый, а у веретеницы он составляет половину тела, к тому же он ломкий, как хвостик молодой морковки, и гибкий, как ивовый прутик. Схваченная за хвост, ящерица двумя-тремя судорожными движениями ломает его на куски, оставляя хищнику, а сама благополучно скрывается. В этом хвосте, возможно, хранится и небольшой запас питательных веществ на время вынужденной голодовки животного. Без хвоста веретенице живется хуже: она ползает медленно, неуверенно, с трудом.

От кончика морды до кончика хвоста покрыта веретеница блестящей чешуей, непроницаемой ни для воды, ни для воздуха. Чешуя эта и на спинке, и на брюшке одинаково гладкая, как полированная. В такой чешуе можно ползти, только опираясь на что-нибудь боками. На чистой, ровной поверхности веретеница, как пружина, рывками бросает свое тело вправо и влево, но почти не продвигается вперед. А стоит поставить рядом прутик или палец, как она, почувствовав опору, быстро перемещается на длину собственного тела. Увереннее всего веретеница чувствует себя под толстой лесной подстилкой из листьев или хвои. Там ее стихия: невидимая и неслышимая, ползает, не шевеля ни травинки.

Окажется на пути у веретеницы вода — ручей, канава, озерко или большая лужа, она уверенно и быстро переплывает преграду, даже быстрее и проворнее, чем змея, словно опасаясь остаться на виду лишнюю секунду. Стиль плавания у обеих одинаков, только веретеница изгибается сильнее, словно вкладывая в движение всю силу. Может нырять и оставаться некоторое время у дна. В сухую погоду, когда долго не бывает дождей, ищет веретеница воду, чтобы напиться. Как ни терпеливо переносит жажду, пить ей необходимо, несмотря на то, что ничего сухого в рот не берет. Осторожно-осторожно дотрагивается веретеница раздвоенным языком до капли росы или дождя на травинке, на упавшем листе, и, словно смакуя, не спеша всасывает всю без остатка, а потом ищет новую. Маленьким бывает достаточно и одной росинки, от которой даже паутинка не провиснет. Веретеница нетороплива в движениях, путь впереди себя прощупывает языком. Он лишь немного напоминает змеиный, имея на кончике небольшую вырезку. Прикосновение его почти неощутимо, и от него не поежится ни слизень, ни дождевой червь — повседневная добыча веретеницы. Быстрая и проворная добыча не про нее. А слизня она прощупывает языком, неторопливо примеряется, как лучше схватить, и, не торопясь, берет его маленьким ртом с мелкими-мелкими зубами, после чего медленно начинает заглатывать живьем. Со стороны кажется, что это для нее мучительно трудно. Проглотив одного-двух слизней, она и смотреть не хочет на третьего и несколько дней ничего не ест. И все-таки у такого неловкого и медлительного охотника может оказаться в зубах и проворный лягушонок остромордой лягушки, спрятавшийся от дневной жары под лесную подстилку.