Леонид Семаго - Гнездо над крыльцом

Основным прибежищем каменных куниц стали чердаки: вороха хлама и старья их вполне устраивали. Не чердаки — так подвалы, не подвалы — так сараи и другие укромные места, которых повсюду достаточно. А многие из этих прибежищ оказались к тому же богатыми охотничьими угодьями: в одних можно было ночами ловить голубей, в других — крыс и мышей.

Белодушка не робка и не труслива, однако на глаза людям не попадается. А если и попадается, не признают в ней дикого зверя: в сумерках или в темноте ее можно принять за кошку, потому что дорогу перебегает прыжками, легко на деревья взбирается, по заборам бегает. Представьте себе такую картину на зимней улице. Конец ночи, который в январе называется утром. Уже и окна светятся, и прохожих много, и автобусы и троллейбусы катят. Около детского садика, под деревом, стоит мужчина с маленькой девочкой на руках, а над головами у них, на ветке — куница. В свете фар ярко выделяется ее белое горло. Девочка тянет руку вверх, ласково повторяя: «Киса, киса». Рядом останавливаются еще двое, и зверь легко и грациозно поднимается на верхние ветки, перескакивает на крышу, и — нет его.

Живется этой хищнице в большом городе, где «хлебных» мест несравненно больше, чем в любом заповеднике, сытно, легко, безопасно. Здесь она не знает, что такое голод, не занимается долгими и утомительными, а порой и безнадежными поисками добычи и погоней за ней. Добыча у нее всегда в изобилии и рядом. Домашних голубей удалось защитить от белодушки, и упреки в ее адрес почти забыты. А охота куницы на расплодившихся беспородных голубей, от которых кое-где и тесно, и грязно, и небезопасно, — даже хорошая услуга.

Недосягаемых мест на домах и в домах для белодушки не существует. Первый увиденный мной след этого зверька поставил бы в тупик не одного опытного следопыта. Косые пары отпечатков куньих лап пересекали двор и обрывались, исчезали у стены дома. В аккуратной старинной кладке из крепких, ровных кирпичей не было ни единой щели даже для ножевого лезвия. А судя по следам, выходило, что зверь, как заколдованный, прошел сквозь сплошное препятствие метровой толщины. И только те же самые следы на крыше трехэтажного дома подтвердили невероятное: цепляясь когтями за щербины и швы между кирпичами, упираясь спиной в проржавевшую водосточную трубу, куница, ни разу не сорвавшись, взобралась на узкий, с нависшим снегом, край кровли и ушла на чердак.

Уверенный ход следа на крыше свидетельствовал о том, что куница хорошо знакома с обстановкой, не наугад рыскала. Значит, была то не лесная жительница, заблудившаяся в городе и решившая до следующего вечера отсидеться в укромном местечке. Дня три или четыре нигде не видно было отпечатков ее лап. Видно, ушла на чердак после удачной охоты, а может быть, наоборот, там повезло, и, сытая, она отсыпалась возле теплой трубы. Сытая куница старается спрятаться понадежнее, потому что спит после плотной еды сном мертвецким.

На некоторых чердаках, где выбиты стекла слуховых окошек, белодушки живут словно на собственных птичниках: там ночуют сотни беспородных голубей. Главное, чтобы при нападении среди спящих птиц не возникло паники. Выяснять ее причину они не будут, но и ночевать там перестанут. Если куница осторожна и опытна, она не спустится с чердака, пока не переловит всех. А птицы будут без подозрений ежевечерне слетаться на привычное место, не замечая таинственного исчезновения то одного, то другого соседа. Жадный, торопливый и нерасчетливый зверь распугает всю стаю в первый же вечер.

Птичье мясо достается белодушкам не только охотой на чердаках. Каждую зиму, чуть ли не полных пять месяцев, живятся они на больших ночевках ворон, грачей и галок, не проливая ни капли чужой крови. Там каждую ночь от старых ран и болезней погибает несколько птиц, которые, упав с дерева, долго хранят тепло под густым оперением. Днем кое-что достается тетеревятникам, но правом первого выбора обладают лишь белодушки, которые берут свое до рассвета. А остатки их трапезы растащут сороки. Зимующие в городах грачи, галки и вороны — это не кожа, перо да кости. Это упитанные, жирные птицы, в каждой из которых мяса больше, чем сможет съесть за один присест самая большая и самая голодная куница.

Кроме куниц-голубятниц, которые питаются взрослыми птицами, их яйцами и птенцами, летом подлавливают воробьев и стрижей на гнездах, но равнодушны к четвероногой добыче, есть в племени белодушек и уподобившиеся стервятникам, и крысоловы. Зимой они живут под землей, в тепле кабельных и тепловых каналов, где множество крыс. У них нет особой необходимости выходить из крысиных катакомб на снег и холод. Но все-таки выходят, как и те, которые живут под крышами. И не ради того, чтобы разнообразить свой стол, а просто размяться, почиститься в свежем снегу, узнать, не вторгся ли кто на охотничий участок. Во время таких обходов зверь проходит значительное расстояние: то скачет прямиком, то петляет по закоулкам, но не соблазняется даже близкой и легкой добычей. Есть у каждого несколько запасных или временных убежищ, где, однако, подолгу не засиживается даже при хорошей охоте, а обязательно возвращается на постоянное место.