Стэнли Корен - Как разговаривать с собакой

Мое предложение состоит в том, чтобы принять собачий язык как простой язык, используя те же самые правила и критерии, которыми мы руководствуемся, приписывая наличие языка маленьким детям. Проверяя языковое развитие у людей, в дополнение к звукам психологи рассматривают еще и жесты в качестве языковых компонентов. Рассмотрим один такой тест-опросник по коммуникативному развитию Макартура, созданный, чтобы определить языковое развитие детей в возрасте двух лет. В нем есть раздел «Коммуникативные жесты», которые тоже считаются языком. Эти жесты включают указывание пальцем на интересные объекты, взмах ручкой «пока», когда человек уходит, протягивание рук, чтобы выразить желание «на ручки», и даже «ням-ням» — чмоканье губами, демонстрирующее очень приятный вкус чего-нибудь съестного. Представьте себе, коммуникативные жесты собак по сложности эквивалентны этим жестам.

Рассматривая сходство между собачьими коммуникативными способностями и младенческой речью, мы не должны предъявлять одинаковые требования собакам и младенцам. Но, как бы то ни было, определенные параллели можно провести. И у собак, и у детей словарь восприимчивости шире и надежнее, чем мы думаем. Воспринимаемые лингвистические сообщения, вероятнее всего, содержат информацию о действиях, выполнения которых требуют от ребенка. Мы говорим ребенку: «Дай руку», — и благодаря своим лингвистическим способностям он выполняет требование. Тогда очевидно, что ответ собаки на фразу «Дай лапу» демонстрирует эквивалентную языковую способность. Язык и детей, и собак исключительно социален по природе, он пытается побудить к ответу других людей. У собак продуктивный язык немного более сложен, чем у малышей, так как он может выразить отношения доминирования и статуса, а также сообщить об эмоциональном состоянии и желаниях общающегося. Хотя в два года ребенок вполне способен попробовать управлять другими при помощи, например, истерики, он не будет пытаться сообщить или выразить реальное социальное господство, пока не подрастет.

Некоторые ученые утверждают, что, поскольку собачий язык главным образом затрагивает эмоциональные состояния и проблемы отношений, его нельзя классифицировать как истинный язык. Они, наверное, действительно не понимают, как люди используют свой язык в реальности. Большую часть времени в своих разговорах мы обмениваемся личной и социальной информацией. Как правило, мы не обсуждаем философию Аристотеля, теорию Эйнштейна и не размышляем над состоянием Вселенной. Мы куда больше увлечены повседневными сторонами нашей социальной жизни.

Два британских психолога, например, специально создавали модель беседы, чтобы увидеть, о чем обычно говорят люди. Робин Данбар собирал образцы по всей Англии, в то время как Николас Эмлер записывал обычные беседы в Шотландии [1]. Они обнаружили, что более двух третей наших бесед мы посвящаем эмоциям и социальным аспектам. Типичные темы: кто что делает, с кем он это делает и, по возможности, комментарии о том, хорошо это или плохо. Другие темы включают новости о том, кто продвинулся наверх, а кто вниз по социальной лестнице и почему. Одни из самых эмоциональных бесед касались трудных социальных ситуаций, описывали непростые отношения с любимыми, детьми, коллегами, соседями, родственниками и т. д. Наблюдались и некоторые сложные специальные беседы, вызванные проблемой на работе или впечатлением от недавно прочитанной книги. Все же, когда я наблюдал за более чем сотней бесед моих коллег по университету, я ни разу не услышал обменов мнениями на специальные темы, которые продолжались бы более семи минут, не переходя по крайней мере через некоторое время в социальную беседу. Лишь четверть времени, которое мы тратим на беседу, отводится специальным темам.

Когда мы анализируем печатное слово, мы видим похожую картину. Мировые бестселлеры — это беллетристика. Большинство авторов (даже приключений или детективов) описывают персонажей в рамках их социальных взаимодействий, их отношений с семьей, личных амбиций, лжи, которую они используют или сами получают от других, и, конечно, через сексуальную сферу. Так называемые женские романы продолжают лидировать по объему продаж. Единственная категория книг non-fiction, которая занимает существенную часть рынка, — биографическая литература и автобиографии. Кажется, все актеры, политические деятели, спортсмены, журналисты и писатели пишут историю своей жизни, и находится энергичная публика, жаждущая прочитать эти книги. Но почему мы покупаем их? Мы не читаем о жизни политического деятеля, чтобы узнать, как спроектировать и переделать законодательство. Мы не читаем о жизни бейсболиста, чтобы узнать, как лучше ударить по мячу, и не читаем о жизни актера, чтобы узнать, как запомнить роль. Мы читаем эти книги, потому что хотим знать детали их частной жизни. Что они любят или ненавидят, как они реагируют на трудные ситуации, с кем они встречались на пути к славе и т. д. То же самое наблюдается в газетах. Примерно две трети газетной полосы занимают интересные истории о жизни знаменитостей и светская хроника. Намного меньше места отведено всякого рода конфликтным ситуациям или сплетням о том, кто и с кем состоит в интимной связи, и совсем мало — объектам окружающего мира.