Виктор Гребенников - В стране насекомых. Записки и зарисовки энтомолога и художника.

Жизнь стоит только защитить (а это так нетрудно!), и начнет она кипеть во всем своем многообразии даже на маленьких пятачках микрозаповедников и микрозаказников. Пусть их будет как можно больше — разнообразных живых музеев под открытым небом, хранилищ живых существ, уголков природы, той самой природы, которой человечество обязано своим существованием.

А первый в стране энтомозаказник «Шмелиные Холмы» уже дал много ценного научного материала. С его разнообразными и многочисленными шестиногими обитателями уже происходило столько интереснейших приключений, что для описания их нужна, наверное, отдельная книга. В этом заказнике на не выкашиваемых теперь белых и желтых соцветиях зонтичных, неподалеку от подземного города кампонотусов, я очень надеюсь когда нибудь вновь увидеть черно зеленые драгоценные камешки — таинственных эвхаритид и разгадать их загадку окончательно.

Совершив краткие путешествия в букет цветов или энтомозаказник и познакомившись бегло с родственницами мелиттобий — эвхаритидами, мы вернемся к нашим крохотным героиням, но уже совсем ненадолго, так как я давно уже начал подозревать, что мои воспетые на все лады любимцы изрядно наскучили читателю.

Вспомним еще раз первородка самца, повергшего меня в изумление своей внешностью и повадками. Что, к примеру, будет, если самца поблизости от гнезда не было и самка мелиттобий, притом единственная в гнезде, осталась неоплодотворенной? Не прервется ли тогда (хотя бы в этой ячейке пчелы) цепь мелиттобиевых поколений?

Нет, не прервется — природа предусмотрела и такой вариант. Создание с тонкой талией и радужными крылышками, оказавшись одиноким, все же отложит яйца, правда, немного. Но отношение такой матери к детям резко отличается от поведения оплодотворенных самок. В этом случае мать совершенно не отходит от своих немногочисленных детей, лелеет их, ощупывает усиками, облизывает. Эти повадки удивительно схожи с заботами о первом потомстве молодой матери муравьихи. Мелиттобия печется о своих детишках до той самой поры, пока они не окуклятся и не превратятся во взрослых насекомых, среди которых непременно родится особь мужского пола — сын. И вот через несколько минут долгожданный сынок делается… супругом. И оплодотворенная несушка резко увеличивает кладку яиц, быстро засевая ими почти нетронутую живую обездвиженную жертву. А если такой мамаше одиночке оставить одно единственное яйцо, то из него разовьется самец. Это блестяще доказал в своих опытах С. И. Малышев.

Не уникальное ли это явление в животном мире во общее: при критической ситуации насекомое самка так «программирует» все таинства, происходящие не то в ее яичниках, не то в уже снесенном яйце, что происходит по меньшей мере волшебство: на свет появляется только супруг. И не какой нибудь худосочный, а вполне нормальный, бравый, активный мелиттобий мужского пола, что резко увеличивает численность потомства. Не окажутся ли крошки мелиттобии благодарным материалом для генетических и многих других биологических исследований?

Нельзя ли попытаться использовать мелиттобий в биологических методах борьбы с вредителями сельского хозяйства? В моих пробирках и чашках мелиттобий, лишенные традиционных жертв, успешно обездвиживали личинок и куколок муравьев, ос помпилов, паразитических мух, жуков навозников и даже куколок бабочек. Не удастся ли разведенными в лабораториях мелиттобиями «засевать» поля и огороды, пораженные вредителями? Ведь другой крохотный наездничек — трихограмма уже широко применяется для уничтожения яиц вредных насекомых.

Лабораторные мелиттобии заражают куколку бабочки.

Однако мелиттобии были и остаются пока паразитами диких пчел, ос и шмелей — насекомых, являющихся нашими признанными друзьями и помощниками. А их враги — наши враги.

Но зачем крайности, и нужно ли ставить вопрос так прямо: вредны или полезны мелиттобий и разные там эвхаритиды? Нужно ли изучать их только по этим примитивным грубым меркам?

…Кладу чашечку Петри с мелиттобиями на столик бинокуляра и снова забываю обо всем на свете: передо мной, как вчера и раньше, открывается удивительный вечный неведомый, невообразимо сложный мир. Мне его сразу не понять — разве что подгляжу некоторые явления да сделаю несколько набросков со своих крохотных моделей.