Дмитрий Зуев - Времена года

Не сбросили еще снежных шапок высокие деревья в парках. Но в воздухе уже чувствуется дыхание весны.

Москвича зовет лесная даль. А лес — вот он, совсем близко!

Манит к себе высокая гряда Ленинских гор. Сиреневой мглой затуманена эта дальняя вышка, откуда открывается чудесная панорама великого города. Это самое интересное и достопримечательное звено в цепи зеленого кольца дубрав. Нет другого, более живописного пригорода для прогулок во все времена года.

Вековой нагорный лес по излучине Москвы-реки огибает столицу. Контрастно выделяются на фоне виднеющихся отсюда домов древние башни бывшего Новодевичьего монастыря. А рядом высятся старые липы, березы, тополи. Ярусами расположились они по склонам. Деревья амфитеатром спускаются по крутогорью к реке. Светлы солнечные долинки, вдоль и поперек исслеженные лучистыми тропками лыжни.

Ближе к берегу, на вершинах лип и берез чернеют грачиные гнезда. Целая колония! Здесь сейчас тихо.

Не сыщешь поблизости таких круч, влекущих к себе любителей горнолыжного спорта. Отсюда, как с высоты птичьего полета, сразу оглянешь почти всю древнюю матушку-Москву. А еще дальше вид с Дворца науки.

…Скорехонько мчится из города троллейбус. Он забирается все выше и выше… Мелькают станции. Летят, расступаются дома. Глазам открывается сверкающая снежная равнина. На склоне стоит озаренная прохладным пламенем солнца березовая роща. Лыжники и туристы едут дальше. Слева — поле, справа — лес.

Эти белоствольные березы служат лыжникам «воротами» слалома.

Троллейбус катит по опушке парка, мимо старых деревьев и останавливается у обрыва.

Ленинские горы! Пассажиры сходят с троллейбуса на бровку, оглядывают высокий шпиль Дворца науки и останавливаются над падью «горки слалома». Неоглядно широка даль. Москва лежит внизу и видна как на ладони. Чист и бездонно глубок купол сияющего неба. Ясен простор лазури, и прозрачны зовущие дали прояснившихся горизонтов.

На взгорье полно зрителей. Дан лыжный старт. Спортсмен встал на лыжи и понесся вниз. На крутом повороте он поднял палки, присел и, выровняв бег, проскользнул ворота с красными флажками. Вот лыжник достиг впадины, выбросился на крутой утес и, как с трамплина, взлетел в воздух и исчез за снежной горкой. Потонул в белом сиянии.

Вдоль и поперек «горки слалома» проносятся мастера горнолыжного спорта. За ними вздымаются вихри снежной пыли.

Сияет ясный день. Ослепительно сверкает снег, зеленеет на склоне высокая сосна. Утесы, лесистые ущелья, стремнины, пологие и крутые скаты. Высокие березы примостились на самой круче обрыва. Чудесно в нашей подмосковной «Солнечной долине» Ленинских гор!

Инеем покрыты московские парки, сады и загородные леса. В морозные часы утренней тишины дремлют одетые в ажурные кружева белые деревья.

У опушки, словно завороженная, стоит в сверкающей прическе кудрявая березка. Ее облепила стая красногрудых чечеток. Оживленно перекликаясь, они порхают по ветвям. С дерева сыплется бриллиантовая пыль искристого инея.

Как украшают столицу березовая аллея в Сокольниках и березовая роща на Ленинских горах!

Исконно русское это дерево воспето в песнях и в стихах поэтов. «На бугре береза-свечка в лунных перьях серебра» (С. Есенин) .

Багровеют лучистые закаты. В отсветах зорь румянятся нетронутые сугробы. Красуется в нежно-прозрачном пурпуре закатных лучей, падающих на склоны Ленинских гор, заиндевевшая береза.

Февраль — весна света. Сияет голубизна лазури, золотом горит солнце, а недотрога-пороша не тает, только ярче блестит…

Больше нет тусклой подслеповатости кратких дней пасмурного глухозимья. Они позади, за перевалом зимы. На четыре-пять минут удлиняется в феврале каждый голубой весенний день.

В синее стекло ночного неба словно вставлены сапфирные звезды. Холодно мерцают льдистые яркие созвездия. Самые цветистые эти февральские ночи!