Джой Адамсон - Рожденная свободной (трилогия с иллюстрациями)

Отличать львят друг от друга было нетрудно. Джеспэ заметно светлее двух других, отлично сложен, остроносый, с раскосыми глазами, которые придавали монгольский вид его живой мордочке. Самый смелый, любопытный и своевольный из троих, он был также и самым ласковым. Если он не льнул к маме, то ласкался к брату и сестре. Часто, когда Эльса ела, Джеспэ только вид делал, что участвует в трапезе, а сам терся о маму. Он ходил за нею как тень.

Очень мил был его робкий брат Гупа. На лбу темные пятна, глаза не такие ясные и открытые, как у Джеспэ, а мутноватые и чуть косящие. Гупа был крупнее и плотнее брата, с заметным животиком. Я даже боялась одно время, что у него грыжа. Он был не глуп, но смекал медленно и был совсем лишен предприимчивости Джеспэ. Гупа предпочитал не лезть на рожон, пока не выяснится, что нет никакой опасности.

Эльсе-маленькой очень подходило ее имя: она в точности напоминала свою маму в этом возрасте. То же выражение, та же окраска, то же тонкое сложение. И вела она себя так похоже на маму, что обещала стать не менее обаятельным существом, чем Эльса-большая.

Конечно, Эльса-маленькая знала, что она слабее братьев, но умела возмещать это хитростью.

Все трое были хорошо воспитаны и во всех серьезных делах беспрекословно слушались маму. Но в игре они ее не боялись, и ей приходилось наказывать их тумаками за нахальство.

Вечером, когда вся семья лежала у моей палатки, я стала зажигать лампу. Вдруг она вспыхнула, и я едва успела бросить ее на землю. Пришлось бежать за Ибрахимом. Но когда мы вернулись с тряпками, пламя уже само погасло. Львята все это время лежали на месте, с интересом наблюдая за странным поведением их «луны». А Эльса даже подошла к огню, и мне надо было очень строго крикнуть «нельзя», чтобы она не опалила усы. На ночь все семейство устроилось рядом с палаткой.

Вдруг послышались звуки, которые обычно издают во время любовного свидания носороги. У этих неуклюжих великанов обнаруживается на удивление тоненький голосок. А может быть, это буйволы? Так или иначе, хорошо, что у меня под рукой лежит винтовка…

Ночь, однако, прошла спокойно, зато утром я проснулась от звона брошенной наземь посуды. В следующий миг в палатку ворвался Тото и, задыхаясь, доложил, что, когда нес мне чай, его чуть не сбил с ног буйвол. Тото еле-еле успел добежать до моей бомы и захлопнул калитку перед самым носом у зверя. Я невольно улыбнулась: парня, за которым гнался буйвол, могла успокоить хрупкая калитка! Но, видимо, эта преграда произвела впечатление и на буйвола. Он отступил.

Незадолго перед тем птица-носорог показала нам, как по-настоящему строить «оборонительные сооружения».

Кто читал мою первую книгу, помнит, наверное, случаи, когда Эльса предупредила нас о плюющейся кобре, которая лежала на дереве на уровне наших глаз. После мы установили, что эта змея живет в дупле в полуметре от земли. Она частенько попадалась нам на глаза. Раз, когда мы искали логово Эльсы, кобра вдруг поднялась над землей всего в полутора метрах от Джорджа. Он выстрелил, но промахнулся. И вот теперь мы обнаружили, что дупло замуровано твердой, как цемент, смесью глины, луба и, видимо, слюны. Осталась лишь узенькая щель.

Сквозь щель было видно, как что-то шевелится внутри. Нам не больно-то хотелось проверять, в чем дело, мы думали, что там вывелись змееныши. Но затем приметили, что на земле у ствола частенько появляется птичий помет, и смекнули: дупло заняла птица-носорог.

Все время насиживания самка носорога сидит замурованная, самец оставляет маленькое отверстие, через которое передает ей пищу. Странно только, что чета выбрала дупло так близко от земли и не постеснялась занять квартиру змеи. Кстати, что думала по этому поводу сама кобра? Или ее постоянная квартира была в другом месте? Метрах в пятнадцати оттуда на другом дереве я увидела кирпичного цвета змееныша. Когда мы приблизились, он мигом юркнул в дупло. Оба дерева относились к роду коммифора. Судя по всему, очковые змеи отлично лазают по деревьям и привязаны к месту своего обитания.

Носороги занимали дупло недель шесть-семь. Потом затычка вдруг исчезла, остались только черепки на земле. Вход открыт.

Когда львятам исполнилось четыре с половиной месяца, Эльса, видимо, примирилась с тем, что они никогда не будут относиться к нам так же, как она. С каждым днем они становились все более робкими. Есть старались подальше от палаток, куда не доходил свет нашей лампы. Только Джеспэ не отставал от матери и часто забредал с нею в «опасную зону». Эльса теперь, как правило, ложилась между нами и львятами, как бы оберегая их.