Дафни Шелдрик - Сироты Цаво

До своего переезда в Цаво в 1955 году я совсем не знала этой области, тем не менее здешняя фауна не показалась мне совсем чуждой, так как моя семья уже давно жила в Кении. Родители мои были здесь первыми белыми поселенцами. Они приехали в эту страну в 1909 году, когда моему отцу исполнилось семь лет и единственным средством сообщения были фургоны, запряженные волами. Моя бабушка, которой сейчас уже восемьдесят шесть лет, еще помнит, когда на единственной пыльной улице Найроби стояло всего несколько хижин; по равнинам, где теперь можно встретить только домашний скот, бродило великое множество всякого дикого зверья; драгоценную для поселенцев скотину почти каждую ночь задирали львы, а через реки переправлялись вброд на фургонах. Она живой свидетель того, как тяжкий труд и пот сделали Кению такой, какой она стала сейчас.

Мой отец учился в первой школе, открытой в Найроби. Одним ученикам приходилось преодолевать шестьдесят миль, чтобы попасть на занятия, другим — еще больше. В дорогу им давали ружье и котелок для варки пищи, так что, если бы потребовалось, они могли бы прокормиться в пути охотой. Отец помнит долину Кедонг, где сейчас уже не встретишь дикого зверя, когда она была еще настоящим раем для зверей, и где за одну ночь он убил шесть львов. Верхом на лошади отец с трудом пробивался через громадные стада канн, зебр и гну.

Детство мое прошло на родительской ферме в Джилгил. Здесь леопарды резали наш скот, а африканцы приносили детенышей антилоп, которых мы растили и с которыми играли. Я помню и военные годы, когда отец был взят на государственную службу для отстрела зебр и гну, мясо которых вялили для войск. Тогда мы месяцами жили в лагере в округе Нарок, до сих пор сохранившем славу лучшего охотничьего района Кении. Я помню, как мой брат Питер в четырнадцать лет добыл своего первого льва; как моя мать, мои две сестры и я прятались на дереве, пока отец и Питер прочесывали заросли в поисках притаившегося льва, раненного за день до этого одним из наших друзей, гостившим в лагере. Я никогда не забуду, как билось мое сердце, когда мы услышали грозное рычание, а затем выстрел. А как горд был мой брат, когда его пуля прекратила мучение зверя! Я привыкла к рычанию львов по ночам, привлеченных к лагерю запахом мяса и свежих костей, и хорошо помню, как однажды ночью о край палатки, где я спала с сестренками, начал чесаться лев. Никогда не забыть мне вечеров, когда все собирались вокруг лагерного костра, а отец рассказывал о прежних днях. Вся моя жизнь прошла среди природы; я любила и бескрайние заросли, и охоту в них.

Мой брат оказался в числе первых, поступивших на службу в Национальный парк вскоре после его создания в 1947 году; ему было тогда восемнадцать лет. Через него я познакомилась с Биллом Вудли, ставшим потом моим мужем. В 1955 году, когда мне было двадцать лет, а пашей дочери Джилл шесть месяцев, я переехала жить в Восточный Цаво.

Мы прибыли в Вои уже в темноте, и эту ночь провели у Дэвида. Могла ли я тогда предположить, что позже судьба сделает его моим вторым мужем!

Билл отсутствовал в Цаво около четырех лет, и, естественно, за это время многое изменилось. Допоздна просидели они с Дэвидом, обсуждая все, что здесь случилось. Самым важным оказалось создание отряда полевой подвижной охраны, набранной из бесстрашных воинов северных племен. Все они прошли курс военной подготовки, и их единственной задачей была борьба с браконьерами на территории парка. До формирования отряда против браконьеров направляли только горстку егерей, рассеянных по всему парку. Вскоре, однако, стало ясно, что справиться таким способом с браконьерством, достигшим столь больших масштабов, невозможно. Серьезные трудности, кроме того, вызывал и набор егерей на службу, ибо она была связана с очень большой опасностью.

Было много случаев, когда в егерей стреляли из засады отравленными стрелами, а одного ранили и убили при попытке арестовать браконьера. Стала очевидной необходимость создания более мощной подвижной охраны. Но даже и она полностью не решила проблемы. Так, вскоре после формирования, ее командир был ранен и чуть не погиб в схватке с браконьерами.

Хотя идея поселиться в парке была привлекательна, должна признаться, что меня все же мучали и некоторые сомнения. Я слышала, что в Воb нездоровый климат и что жара там временами бывает непереносимой. Но вот спустилась первая ночь; меня разбудили крики франколинов [2] Франколин (турач) — птица отряда куриных. — Прим. ред. . Они так живо напоминали мне детство и охотничьи экспедиции с отцом, что, когда, отдернув занавески, я увидела в окно картину нетронутой Африки, мои страхи испарились.