Анатолий Кольцов - Полукровка

Полгода назад перед самым Рождеством Дмитрий Михайлович собрал в плетённую из лозы корзинку продуктов. Аккуратно сложил штабелем кусок свежей замороженной свинины, шмат солёного сала, обёрнутого в белую ткань, рыбу вяленую, банку тушёнки собственного приготовления, арбуз мочёный, кое-что из солений и бутылку первача, тоже собственного приготовления, настоянного по секретному рецепту. Ближе к вечеру, когда семья собралась дома в натопленной комнате, он вошёл озабоченный и удручённый.

— Коля, — обратился он к внуку, который вовсе не был похож на маленького внучонка. Хозяйственный взрослый мужчина за тридцать лет, который давно имел собственных детишек и вскоре сам мог стать дедом, да и на подворье он распоряжался, как истинный хозяин. Ведал там всеми делами, полновластно управляясь со скотиной и имуществом. Когда случалось, больше для общего порядка, не стеснялся советоваться с дедом, возводя и перестраивая надворные постройки. С другой стороны, уважительное отношение и зависимое от его мнения положение дел деда вполне устраивало. В результате воцарилось состояние общего спокойствия и семейного равновесия, которым весьма дорожили оба хозяина. — Ко мне сегодня Пашка, Степанов истопник, забегал. Говорит, приболел тот немного и на Рождество к нам не придёт. Тут я ему гостинца к столу собрал, будь добр, Коля, отнеси да передай, чтоб не вздумал расхвораться совсем. Вот и лекарство для поправки, — добавил он, показывая закупоренную бутылку с настойкой первача. — И чем закусить тоже есть. Снеси сейчас и проведай, как он там.

— Дед, так мы вчера у него в пекарне были с Марией. Он казался здоровым, — удивлённо встряла в разговор Лида, жена Николая.

— Дак ведь Пашка и говорит, был в порядке, потом слабость почувствовал, может, просквозило где.

Полностью поддерживая серьёзность опасений Деда, Николай наскоро оделся и с корзинкой в руках пошёл к Степану. Чего скрывать, любил он дедова приятеля, хлебопёка и волколова. Потому что Степан, как опытный охотник, в своё время учил Николая тонкостям этого ремесла. С тех пор охотничья удача зачастую была на стороне способного ученика. Совсем недавно, в военное и послевоенное время, кормиться приходилось одной охотой. Заводить собственную живность не было возможности. Чувство благодарности и даже лёгкой зависти присутствовало в молодом Николае при мыслях о Степане. Единственное, о чём Степан всегда молчал, как ему удаётся охота на волков. Секрет этой темы был настолько велик, что никто никогда не знал о том, что Степан вышел на большую охоту. Собственно, никто и не предполагал, насколько велики ставки в этой охоте. Просто односельчане всегда видели результаты, а сам процесс был от них надёжно скрыт. Мнимая болезнь Степана была частью этого замысловатого плана. Николай со своей корзинкой пришёл настолько нежданно, что опешивший охотник, уж было собравшийся на свой опасный промысел, был застигнут врасплох. Темнеет рано в зимнее время, а дорога в волчью щель была неблизкая. Наступала пора покинуть хату для охотничьего промысла, и вдруг…

— Здорово, дядя Степан! — выпалил, как из двустволки, Николай, переступая порог избёнки, где в полном боевом одеянии присел, на дорожку, матёрый волкобой. Не договорив до конца приветственную речь, Николай, увидевший необыкновенную картину, настолько был сражён, что не нашёл силы сказать: «Ах!». Как говорится, онемел ни бе ни ме, так и замер в исступлении. Шок!

— Здорова, Микола. Коли не шутишь?.. — с большим удивлением в голосе, до предела растягивая фразу, проговорил хозяин, тем самым прерывая немую сцену устремлённых друг на друга взглядов. — Ты чего пожаловал, племянничек, случилось что, али как? — всё ещё пытаясь оценить настроение гостя, уставился он вопросительным взглядом в ошалевшего Николая.

Теперь сам Степан удивлённо застыл, глядя на него. Уж очень у молодого гостя был странный вид, и выражение лица было слишком странное. Сам молодец как бы вмёрз в земляной пол избушки, нижняя челюсть отвисла, глаза расширились так, что напоказ было выставлено всё глазное яблоко в полном объёме. По-простому — «бельма лезли из орбит». Степан сообразил, что пора что-то предпринять, встал и сделал шаг навстречу опешившему, полностью отрешённому субъекту. Но это движение ещё больше отшатнуло гостя, притом пол так и не отпустил его ноги, от этого перепуганный чем-то гость непроизвольно упёрся спиной в угол дверного проёма, выронив из рук принесённую корзинку. Из неё на пол посыпались пожитки, всё её содержимое. Вроде это и плохо, а обстановку мгновенно разрядило. Степан наконец сообразил, что Николая поставил в тупик его внешний вид, то есть боевой раскрас и необычные одежды. И хозяин, осознав это, расхохотался, от смеха так и рухнув на свой табурет. Он ещё с минуту не мог сдерживать истерического хохота, прильнув лицом к руке, которая лежала на краю стола. Показывал пальцем на отуплённое лицо Николая и вновь захлёбывался в очередной волне подступившего смеха: