Джон Куллини - Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе

Одна из наиболее удивительных особенностей окружающего пейзажа — это густые поселения обитающих в трубках многошетинковых червей — полихет. Трубки у них зеленоватого цвета, высотой в дюйм и немного тоньше соломинки. Они так густо торчат из песка вокруг цветущего валуна, что производят впечатление низко подстриженной лужайки. Однако четкая граница их распространения проходит лишь в метре от основания камня. Должно быть, здесь имеет место комменсализм, если не симбиоз. [35] Традиционное, но не совсем точное употребление широко используемых в биологической литературе терминов. В последние годы все отчетливее проявляется тенденция применять термин „симбиоз" в его первоначальном смысле для обозначения любых закономерно встречающихся форм совместного существования разноименных организмов. Отношения, складывающиеся в симбиотической системе, в зависимости от их характера подразделяются на комменсализм (один из партнеров извлекает ту или иную выгоду — облегчается добывание пищи, перемещение в пространстве, защита от врагов и т. п., тогда как для другого эти отношения совершенно безразличны), паразитизм (отношения в системе характеризуются той или иной степенью антагонистичности) и, наконец, мутуализм (оба партнера в системе извлекают обоюдную выгоду, так что их существование друг без друга становится уже по-просту невозможным). Закономерное возникновение симбиотических отношений обусловлено тем, что хотя бы один из членов такой системы частично или полностью утратил способность самостоятельно регулировать свои отношения с внешней средой. Решение непосильных для него задач он и возлагает на своего партнера по системе, который выступает, таким образом, в роли посредника. Случай, рассматриваемый Куллини, вряд ли можно вообще трактовать как симбиоз (в широком смысле этого слова), а тем более как мутуализм. Скорее всего речь идет о небольшом, четко очерченном биоценозе с прочными трофическими связями. Оба вида, образующие это сообщество, вполне способны и к самостоятельному существованию. — Прим. ред Присутствие камня с поселившимися на нем кишечнополостными, по-видимому, представляет собой какой-то важный компонент в экологической нише полихет. Возможно, опускающиеся на дно остатки пищи кишечнополостных используются червями.

Гидролокатор Джерри явно показывает, что поблизости есть какой-то предмет, и мы направляемся к нему. Напрягая все свое зрение, я всматриваюсь во тьму вод спереди и сбоку. Мы находимся на глубине около 600 футов, на плоском участке дна шельфа восточнее каньона. Видимость здесь лучше чем в момент посадки: футов сорок.

Джерри говорит: «Это ловушка-привидение». Мы подплываем к ней и видим две ловушки для омаров с перепутанными линями. Никакого соединения с поверхностью нет. Ловушки деревянные, старые и разбитые, с недостающими или сломанными планками. Они больше не представляют опасности для омаров и крабов. Как бы в насмешку, они теперь служат жилищем для крупного нитеперого налима (Urophycis), который, похоже, выкопал небольшое углубление под планками. Джерри маневрирует, чтобы я смог снять хорошие видеокадры, а рыба все время поворачивается к нам головой.

Мы находимся под водой уже два часа. Никаких признаков пропавшей рамки. Мои ноги, втиснутые где-то между видеоустройством и сидением командира, затекли. На этом участке больше нет хороших мишеней для гидролокатора. Мы решаем подняться и извещаем об этом наших друзей, находящихся в 600 футах над нами. Перед самым концом связи из приемника гидролокатора послышалась целая серия щелкающих звуков, затем еще и еще. Каждая группа щелчков продолжалась две-три секунды. Джерри высказал предположение, что где-то неподалеку находятся дельфины.

Раздается свист сжатого воздуха. Пока воздух не начнет расширяться, подъем происходит очень медленно. С высоты нескольких метров над дном я оглядываюсь назад и вижу оставленную аппаратом широкую, восьмидюймовую, дорожку, уходящую через песок в неизвестность. Затем на какой-то неопределенной глубине мы снова попадаем в сероватый мрак. На уровне около 500 футов вода над нами приобретает зеленоватый оттенок. Постепенно становится все светлее и светлее, и наконец на 100-футовой глубине все вокруг становится синим. С глубины 50 футов уже видно, что наверху неспокойно, и мы быстро поднимаемся, пробиваясь в мир солнечного света и бурных волн. Я думаю о безмолвном тусклом мире, оставшемся далеко под нами, и о множестве живущих в нем существ, которые не знают и никогда не узнают раскачивающихся синих волн. Большинство из них обречены всю жизнь провести в почти полной темноте и холоде, царящих на окраине континента.