Олег Вороной - Под знаком тигра

Стали искать у ключа, не теряя друг друга из вида. А ключ в том месте валежинами завален, берега высокие, кусты густые…

На секунду только Ромка скрылся за завалом. Тут тигр на него и набросился. Парень выстрелил, да мимо, вскрикнул только… Не успел я!

Год уже прошел. Охотиться бросил. Осудили условно: начальство за меня заступилось. А тоска смертная. Ни днём ни ночью покою нет. Руки на себя наложил бы, да дети у меня в райцентре малые.

Никого видеть не хочу. И тебя бы не впустил, да ведь родственник мне твой дед. Очень я его уважал. Отца моего спас от расстрела. Все мы в этих местах родились, все родственники. А какое здесь было село богатое, но прахом всё попело: разогнали и расстреляли чуждые советской власти кулацкие элементы. А название-то какое село имело — Звёздочка!..

…Вот так и маюсь. Работаю да молюсь. Молюсь да работаю…

Затих голос. Снова шумел и лил дождь, бормотал и капал, отпевая и оплакивая не отпетое и не оплаканное этой земли.

— Боже, милостив буди мне, грешному… Упокой, Господи, душу невинно убиенного раба Твоего Романа и прости ему все согрешения вольная и невольная, и даруй ему Царствие Небесное…

Рвалась из души грешника молитва. Выбиралась наружу из этой теплой уютной пасеки, натыкалась, горячая, на холодные струи дождя, билась и металась неистово, не находя выхода, среди чужих, равнодушных капель. И ослабевшая, остывшая, струилась тоненько все выше и выше…

— Когда я пью, то контролирую количество выпитого с помощью… слова. Пока могу произнести — пью, как только язык споткнется — хорош — норма. Слово это: «сиреневенькая». Кстати: жива наша Сиреневая!

— ?..

— Да-да, жива!

— Да я же своими глазами видел её шкуру! Три года назад шкуру изъяли во время антибраконьерского рейда у китайского перекупщика — как раз в селе Беневском, где Сиреневая иногда собак таскала. И после этого её никто не видел!

— А я видел! Тринадцатого февраля возвращались из Преображения с военкомом и редактором газеты «Синегорье». Не доезжая двух километров до села Свободного, водитель говорит: «Вон тигр дорогу переходит». И точно: на повороте через дорогу мелькнул длинный силуэт.

Подъезжаем к этому месту, а в кювете лежит… молодая тигрица. К снегу прижалась, а глаза от любопытства аж горят. И страшно ей, и интересно. Ну, — девчонка девчонкой. Сидим в «уазике», любуемся — до неё всего метров семь, рассматриваем в подробностях, обсуждаем красоту дикую. Редактор за голову хватается: всегда с собой фотоаппарат брал, а тут — как специально — не взял!

Тут вдруг вспомнили, что недавно рыбаков-мотоциклистов обогнали — вот-вот подъедут, а ещё неделю назад на Сергеевском перевале тигрица терроризировала проезжающие машины. Автомобили на крутом подъеме медленно едут, так она выскакивала из чащобника, гналась, или норовила на капот запрыгнуть, или лапой била куда придется. Многие тогда страху натерпелись. Говорили, что тигрят её убили из машины, поэтому она и мстила…

Вот и вспомнили: вдруг эта красавица рыбаков испугает? Стали сигналить, кричать, дверцами хлопать — никакой реакции, только плотнее сжалась. Завели двигатель, автомобиль взад-вперед подёргали, ближе к ней подъехали. Тогда только красавица нехотя встала, потянулась, повернулась, — и как же красиво её шкура запереливалась в лучах заходящего солнца! Ну, — всеми цветами радуги! Словно начали нагревать на огне кусок чистой меди, и медь заиграла цветными оттенками — от нежно-розового до сиреневого и густого фиолетового… Жар-зверь!

Сразу я Сиреневую вспомнил. Да и полосы на голове очень похожи. Не иначе внучка Сиреневой?

Покрасовалась тигрица, отошла чуть дальше за кустики, остановилась и опять на нас глазеет. А глаза-то — ну прямо лимонового цвета!

Тут и рыбаки подъехали. Увидели тигрицу, газанули, ажио шапка с головы слетела. А мы ещё постояли, подобрали шапку, посигналили напоследок, да и поехали рыбаков догонять.

Жива, жива, Сиреневая!

Ночевал как-то я один в палатке после трудного перехода. Заплутал малость — перевалил не в тот ключ. Пока разобрался, куда идти, пока вышел на старую военную дорогу, — а дойти до неё хотел во что бы то ни стало, — наступил поздний вечер.

Я ходил по этой дороге когда-то. Местами она хорошо сохранилась, хоть и строили её во время Великой Отечественной войны сначала зэки, а потом и японские военнопленные.

Тогда вдоль всего побережья Приморского края были дороги. Да и деревень, посёлков, хуторов тогда было не в пример сегодняшнему — в каждой бухте жили люди. Рыбу ловили, лес пилили, охотились. Военных везде было много. Жизнь кипела…