Чарльз Майер - Как я ловил диких зверей

Тунку пригласил меня остановиться с ним вместе в доме его родственника Дату Аменда. В мое распоряжение предоставили большую комнату и четырех сиамских девушек для услуг.

На следующий день мы отправились вверх по реке в лодке Тунку, очень удобной, с каюткой и шестью гребцами. Единственную остановку по пути мы сделали в одном кампонге, расположенном в чаще кокосовых деревьев. Все жители кампонга были заняты заготовлением копры, мякоти кокосовых орехов, высушенной на солнце. Приторный запах копры доводил меня до тошноты. Мне предложили купить кокосов по смехотворно высокой цене — по доллару за штуку. Но я бы и даром их не взял, так мне был противен этот запах.

Кокосовые пальмы очень красивы, высоки, иногда до ста футов в вышину, стройны и заканчиваются на верхушке пышной короной из листьев, похожих на страусовые перья. Эта пальма, пожалуй, приносит больше пользы, чем какое бы то ни было другое дерево в мире. Из его волокон выделывается все что угодно: начиная от канатов и кончая дамскими веерами. Кокосовое масло тоже служит для выделки множества предметов, из которых для меня, пожалуй, самым важным являлось «морское мыло», мылившееся в морской воде. Алкогольный напиток, который приготовляют из молодых ростков и нераскрытых цветочных почек кокосовой пальмы — самшу — не нравился мне. Это нечто среднее между плохим джином и еще худшим кюммелем. Но я охотно ел нежную белую мякоть, которую вынимают ложками из неспелых орехов. Это вкусно.

Чуай знал мою ненависть к запаху копры, пронизывающему все вокруг, поэтому он приготовил мне редкое угощение — сухопутного краба, сваренного по всем правилам поварского искусства. Поймали его очень искусным способом. По ночам сухопутные крабы, которые живут в воде только в период размножения, обыкновенно вползают на кокосовые деревья при помощи своих длинных клешней. Они поедают молодые побеги на верхушке дерева. Туземцы обертывают ствол пальмы толстой веревкой из пальмовых листьев и смолы футов на десять — пятнадцать от земли, потом получившееся кольцо обмазывают глиной и песком. Старый краб взбирается наверх, не замечая этого препятствия, так как ему нетрудно пройти через кольцо. Потом, когда он наестся досыта и, спускаясь, почувствует под собой песок и глину веревочного кольца, он воображает, что уже дополз до земли, отпускает свои клешни, падает и разбивается о землю. Это довольно предательский способ ловли, но краб — животное не только вредное, но и очень вкусное…

Выехав из кокосового кампонга, мы больше не делали привалов, пока не доплыли до стоявшей на песчаном берегу деревушки, где нас ожидали два слона.

Один из них должен был везти меня и Тунку, а другой — багаж. Тут пришлось хорошенько уложить все. Нам надо было устроиться так, чтобы все, что могло понадобиться нам за время нашего четырехдневного пути по джунглям, было бы у нас под рукой. В конце концов на грузовом слоне образовалась целая гора. Это не смутило Чуая. Он взобрался на самый верх горы и ехал с полным удобством. Люди Тунку шли пешком, мы с Тунку восседали в корзинках, привешенных по обе стороны слона, а погонщик сидел верхом на его шее. Корзинки были снабжены подушками, чтобы нам было удобно ехать, по крайней мере чтобы Тунку-Сулейману было удобно ехать, потому что никакие подушки не могли помочь мне. Для меня езда на слонах всегда была одним из видов пытки. Свободная шкура животного все время так и ездит взад и вперед. А как слоны любят воду! Каждый раз, как нам приходилось на нашем слоне переплывать реку, он визжал от удовольствия. Нам приходилось становиться на ноги в наших корзинах, снимать носки и башмаки и держать их вместе с подушками над головой, чтобы все это не промокло. А слону страшно хотелось окатить нас и свою спину и все вокруг фонтанами воды из своего хобота. И он непременно облил бы нас, если бы погонщик время от времени не давал этому живому пожарному рукаву хорошего тумака. Так мы перебирались на противоположный берег.

К счастью, по пути встретились два небольших кампонга, где можно было остановиться для отдыха. В каждом из них у Тунку был хороший дом. С наслаждением я растягивался там на своем матраце, неизменно сопутствовавшем мне повсюду, и заставлял Чуая массировать меня. Меня представляли туземцам как человека, который пришел убить страшного слона и которому дьявол не может сделать никакого вреда. Простодушные туземцы смотрели на меня во все глаза. Многие из них никогда не видели белого человека.