Джеральд Даррелл - Филе из палтуса (с иллюстрациями)

За все мои поездки в Западную Африку мне только раз встретился антипатичный администратор. Преобладали, как я уже сказал, чудесные молодые люди, и было бы неплохо, если бы когда-нибудь нашелся охотник написать о них добрую книгу.

Появление Мартина на холме над моим лагерем изрядно удивило меня, потому что в это время дня ему следовало корпеть в канцелярии над бумагами. Вниз по склону он спустился чуть ли не бегом, размахивая руками, точно ветряная мельница, и крича что-то неразборчивое. Я терпеливо ждал, пока он не нырнул в шатер.

– Понимаешь, – вымолвил Мартин, вскинув руки в трагическом жесте, – мне нужна твоя помощь.

Я пододвинул складной стул и мягко усадил его.

– Перестань вести себя, словно чокнутый богомол, – сказал я, – посиди минутку молча и расслабься.

Он достал из кармана влажный платок и вытер лоб.

– Пайес! – крикнул я.

– Сэр? – отозвался мой бой из кухни.

– Принеси, пожалуйста, пива мне и администратору.

– Есть, сэр.

Пиво было паршивое и отнюдь не холодное, потому что в нашем довольно примитивном базовом лагере единственным способом охлаждать его было держать бутылки в ведрах с вечно теплой водой. Однако в таком климате, где человек непрерывно обливается потом, даже если сидит без движения, потребность в жидкости велика, и днем ничто не могло сравниться с пивом.

Пайес чинно наполнил наши стаканы, и Мартин, схватив свой стакан дрожащей рукой, поспешно сделал несколько глотков.

– А теперь, – сказал я успокаивающим тоном опытного психиатра, – повтори, пожалуйста, медленно и внятно, что ты кричал, сбегая вниз по склону? Кстати, тебе не следует так носиться в это время дня. Во-первых, это вредно для здоровья, во-вторых, это может повредить твоему имиджу. Я было подумал, что в Мамфе разразился бунт и за тобой гонится толпа африканцев, вооруженных копьями и мушкетами.

Мартин снова вытер платком лицо и сделал еще глоток.

– Хуже, – произнес он, – несравненно хуже.

– Хорошо, рассказывай тихо, спокойно, в чем дело.

– Губернатор, – ответил он.

– Что – губернатор? Он уволил тебя?

– В том-то и дело, – сказал Мартин, – что может уволить. Потому я и нуждаюсь в помощи.

– Не вижу, как я могу тебе помочь. Я не знаком с губернатором и, насколько мне известно, не знаю никого из его родных, так что не могу нигде замолвить за тебя словечко. Но что ты такого ужасного натворил?

– Лучше я расскажу тебе все с начала, – отозвался Мартин, еще раз вытер лицо, подкрепился глотком пива и скрытно осмотрелся, проверяя, не подслушивают ли нас. – Так вот, может быть, ты не обратил внимания, но я неплохо справляюсь со своей работой, однако когда надо принимать гостей или еще что-нибудь в этом роде, непременно все испорчу. Когда я только что получил повышение и был назначен начальником окружной администрации в Умфале, тут же туда является с инспекцией этот чертов губернатор. Все шло прекрасно, в округе царил безупречный порядок, и шеф как будто был мной доволен. Он приехал всего на сутки, и под вечер я уже подумал, что все в порядке. Но, на беду, уборная в моем доме вышла из строя, и я не успел вовремя привести ее в порядок, а потому велел соорудить уютный шалашик вдали от веранды, за кустами гибискуса. А в шалаше, сам понимаешь, глубокая яма и перекладина для ног. Я объяснил губернатору, что и как, и вроде бы он все понял. Но мне было невдомек, что моя африканская обслуга посчитала, что шалаш предназначен для них, и прилежно пользовалась им до прибытия моего шефа. И вот перед самым обедом он направляется туда. То, что он там увидел, вовсе не обрадовало его, ведь он полагал, что уборную соорудили специально для него. Когда же губернатор все-таки примостился на перекладине, она сломалась. Я слегка опешил.

– Господи, ты что же – не проверил эту перекладину?

– В том-то и дело, – ответил Мартин. – Есть вещи, в которых я ничего не смыслю.

– Но ты мог убить его, хуже того – утопить, – сказал я. – Знаю, на что похожа наша уборная здесь, и не хотел бы упасть в эту яму.

– Могу заверить тебя, что шефу происшедшее тоже не понравилось, – уныло отозвался Мартин. – Он, конечно, позвал на помощь, и мы вытащили его, но выглядел он, точно… точно… э… ходячая навозная куча. Не один час ушел на то, чтобы отмыть его самого, постирать и привести в порядок его одежду к утру, когда он должен был уезжать. И скажу тебе, дружище, обедали мы в тот вечер очень поздно, и ел он очень мало и держался очень-очень холодно.

– Он что – лишен чувства юмора? – осведомился я.