Аркадий Фидлер - Ориноко

Обогнув мыс, мы действительно заметили в черной стене прибрежных зарослей чуть более светлую брешь. Река образовала здесь небольшую заводь, за которой тянулось целое озеро. В эту заводь акавои и направили свою лодку…

Им оставалось до нее еще с сотню шагов, как вдруг случилось непредвиденное. Лодка их замедлила бег — ба! — гребя назад, акавои стали отступать. Мы заметили это слишком поздно: наша итауба, продолжая двигаться в прежнем направлении, приблизилась к ним на угрожающее расстояние: на каких-нибудь двадцать шагов.

Я понял, что произошло: акавои налетели на большой ствол дерева, плывшего по течению, и, обходя преграду, сдавали теперь назад.

Вдруг впереди раздался приглушенный предостерегающий крик: нас обнаружили. В ту же минуту что-то глухо ударило в нашу лодку, и мой сосед со стоном рухнул, пробитый копьем.

К этому столкновению мы были готовы. Передний и задний гребцы продолжали грести, остальные, бросив весла, схватились за оружие. Взвизгнули тетивы. Наши стрелы попали в цель — в лодке врага стоны и крики. Мы подплывали. Копья вязли в людских телах. Я ощутил сильный удар в левое плечо, но, к счастью, палица скользнула боком. Я вонзил копье в противника. Яростное их сопротивление было вмиг сломлено. Один попытался спастись и прыгнул в воду. Палица настигла ею, раскроив череп.

На быстрине мы выбросили трупы в воду, чтобы течение снесло их вниз, к Ориноко.

Один оказался еще живым. Фуюди пытался заставить его говорить, но без успеха. Пленный потерял сознание и тут же скончался. Мы отправили его в воду вслед за остальными.

В нашей лодке оказалось двое убитых и один тяжело раненый, досталось и остальным. Какой же ожесточенностью и страшной воинственностью обладал враг, если, застигнутый врасплох и численно более слабый, смог нанести нам столь чувствительный урон! Схватка завершилась настолько быстро, что лодка Арнака не успела подплыть.

Мы возвращались — борт о борт, вражеская лодка на буксире — в полном молчании, все погруженные в свои мысли.

— Арнак, — проговорил я приглушенным голосом, когда мы наконец подплыли к нашему озеру, — ты понимаешь, что война началась? И будет кровавой. Мы убили шестерых. Теперь я понял: или мы уничтожим их всех до единого, или они нас.

— Мы их! — ответил он спокойно и поразительно твердо. И добавил, как бы поясняя: — Теперь мы знаем, где они укрываются…

Большинство жителей Кумаки в эту ночь не спало, ожидая нашего возвращения. Мы были рады одержанной победе, но оставалась и горечь: не все вернулись живыми.

Для вящей безопасности я распорядился удвоить охрану вокруг хижины акавоев, потом созвал на другом конце селения старейшин и лучших воинов на совет.

— Теперь мы примерно знаем, где находится лагерь акавоев: на противоположном берегу Итамаки, у залива за мысом. Сегодня же ночью туда поплывут наши разведчики и утром точно установят местонахождение их лагеря. Потом будем решать, как лучше их уничтожить.

— Кто поведет разведчиков? — спросил Манаури.

«Кто? Кто же? — размышлял я. — Это важное задание».

— Пожалуй, я…

Раздались возражения:

— У тебя ранено плечо, ты должен сохранить силы на будущее…

Меня тронула эта забота.

— Но кого же все-таки послать? — спросил я.

— Меня! — ответил Арнак.

Под утро прошел проливной дождь — предвестник приближающейся поры дождей, — и солнце встало багряно-красное, что в Кумаке почиталось за предзнаменование войны. Я проснулся бодрым; левое плечо, хотя и сплошь синее, болело теперь меньше.

После восхода солнца акавои снова разложили на земле свои оставшиеся непроданными товары. Арасибо, расположившись в каких-нибудь ста шагах, не таясь ниспосылал на них из-под черепа ягуара злые заклятья и чары, призванные лишить их воли. Подойдя к ним, я поздоровался кивком головы и сочувственно поинтересовался:

— Сегодня ночью сон ваш, наверно, потревожили?

Дабаро внимательно взглянул мне в глаза.

— Правда, мы просыпались. Был какой-то шум.

— И что вы предположили?

— Мы решили, что на вас напали испанцы, которых вы ожидаете, — ответил он, не моргнув глазом.

— А тем не менее это были не испанцы, а индейцы!

— Индейцы? — повторил акавои с выражением показного изумления и… явного беспокойства.

— Индейцы. Они пытались украсть у нас лодки. Оказалось, что это канальи из Серимы, с которыми мы враждуем.

Едва заметная усмешка скользнула по его губам.