Аркадий Фидлер - Ориноко

— Таким образом, — продолжал я, — при этих обстоятельствах мы союзники испанцев и…

В этот момент истошные, отрывистые вопли прервали вдруг мои разглагольствования. Звуки неслись откуда-то издали, со стороны леса. В первый момент трудно было понять, кто кричит и отчего. Но в криках улавливались обрывки испанских фраз. Крики быстро приближались — кричавший явно бежал к нам. Мы все вскочили на ноги, прислушиваясь.

— Бежит какой-то испанец! — сообщил Арнак, отойдя в сторону, чтобы лучше видеть.

— Один? — спросил я.

— Один. И без оружия.

Успокоившись, я снова сел на табурет в ожидании дальнейших событий. Я с первой же минуты сообразил, кто так спешит к нам, а когда увидел бежавшего в изрядно изорванной одежде, с сумасшедшими от ужаса и бега глазами, и особенно после того, как дон Эстебан при виде его удивленно воскликнул: «Фернандо!» — я знал уже достоверно: это испанец, которого ночью я хватил палицей по голове на острове в устье реки.

— Несчастье! — вопил бежавший, хватая воздух открытым ртом. — Беда! Горе нам! Нападение!

— Говори толком! — рявкнул на него дон Эстебан.

— Пленники бежали! — выдавил из себя испанец.

— Бежали? Не может быть! Каким образом?

— Бежали! Им помогли их духи! О боже!

— Какие еще духи? Не болтай чушь, болван! Голову с тебя снять, растяпа! Все убежали?

— Все, сеньор.

— Куда?

— Неизвестно. И лодки забрали.

— Забрали лодки?! — Голос дона Эстебана звучал так, словно его оставляли последние силы. — Вы все спали, мерзавцы, вместо того чтобы караулить.

— Клянусь богом, я не спал!

— Сеньор коррегидор прикажет переломать вам кости, уж я об этом позабочусь! Как все случилось?

— Мы сами не знаем. Нас оглушили ударами по голове, и мы потеряли сознание, а когда пришли в себя, то лежали связанными в кустах. Потом нам удалось освободиться от пут… Лодки и варраулы исчезли… Это дело рук злых духов, сеньор, это темное дело…

— Идиот! — крикнул дон Эстебан, бросая на меня выразительный гневный взгляд. — Знаем мы этих духов!

Фернандо, задыхаясь, прерывающимся голосом рассказывал о случившемся, то и дело со страхом оглядываясь назад, и наконец заключил:

— В лесу полно вражеских индейцев! Они меня преследовали!.. У них ружья!

— Они в тебя стреляли?

— Не знаю. Но я видел — они с ружьями.

— Много их?

— Полный, лес!

Доя Эстебан побледнел еще больше и, прикусив губу, мрачно уставился перед собой. Вероятно, малоутешительные мысли бродили у него в голове.

— Таким образом, при этих обстоятельствах мы союзники испанцев, — продолжал я прерванную фразу с тех слов, на которых остановился, не меняя ни тона голоса, ни выражения лица, словно и не было никакого эпизода с Фернандо, — и требую, чтобы ваша милость, как и коррегидор в Ангостуре, в ваших же интересах признали мою верховную власть над племенами северных араваков и варраулов…

— И варраулов? — переспросил дон Эстебан, нахмурив брови.

— И варраулов. С их верховным вождем Оронапи мы недавно заключили торжественный союз, и теперь мы как бы один народ. Враг варраула тем самым и наш враг независимо от того, акавой он, голландец или кто другой…

Два последних слова я произнес с особым ударением.

— А если коррегидор не захочет признать вашей самозваной власти? — не без раздражения, спросил дон Эстебан.

— Тогда я буду осуществлять власть без его согласия! — вызывающе повысил я голос. — И ставлю вашу милость в известность — отныне, хотите вы этого или не хотите, все селения варраулов и всех северных араваков находятся под моей защитой и под защитой моих мушкетов!

Стоявших вокруг индейцев слова мои взволновали. Люди знали меня уже давно и понимали — это не пустые слова, брошенные на ветер, ибо сами убедились, хотя бы на примере сегодняшних событий, что при необходимости я умею добиться превосходства над противником, навязать ему свою волю. Со всех сторон ловил я взгляды, исполненные благодарности и почтения, и даже старейшины одаривали меня более благосклонными взглядами, хотя в то же время с опаской поглядывали на дона Эстебана, полагая, что горячий испанец вот-вот разразится гневом и еще покажет мне свои зубы.

Но ничего, подобного не случилось. Дон Эстебан показал мне зубы, но… в широкой улыбке. Он встал и протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатием.

— Что решит коррегидор, — произнес испанец живо, — дело его. Я же согласен с вашей милостью: правьте обоями племенами. Дон Хуан, ты дьявол, говорю я еще раз! Лучше не быть твоим врагом! Пусть между нами царят мир и согласие! Отбивайтесь от акавоев, бог с вами, я ничего от вас больше не требую!