Джеймс Шульц - Ошибка Одинокого Бизона (Повести, рассказ)

Высокую цену назначил Низкий Волк за свой талисман, и в течение трех дней мой отец колебался, не зная, какое принять решение. Неразумным казалось ему отдавать лошадь за трубку. В те дни лошадей было мало, и ценились они высоко; многие из нашего племени все еще перевозили свое имущество на собаках, но молодые воины уже начали пригонять табуны с далекого юга — из страны испанцев. Страна эта находилась так далеко, что путешествие туда и обратно занимало два лета и одну зиму. У нас было только шесть лошадей; когда племя переселялось на другое место, нас — меня и Питаки — сажали на одну лошадь, две предназначались для отца и матери, а остальные три перевозили наш вигвам и все наше имущество.

В конце концов мать заставила отца моего принять решение. Она знала, как сильно хочет он иметь эту трубку. Старая рана в боку причиняла ему сильную боль, и он надеялся, что талисман его исцелит. Вот что сказала мать:

— Отдай лошадь Низкому Волку, муж мой. Пусть священная трубка будет у нас. В продолжение многих лет ходила я пешком рядом с собаками, когда мы снимались с лагеря. Я могу и теперь обойтись без лошади.

— Ты — добрая женщина, — сказал отец. — Я сделаю так, как ты говоришь, и ходить пешком тебе не придется. Мальчика я буду сажать на свою лошадь, а Питаки усядется за твоей спиной. Придет весна, и я снова буду воевать с нашими врагами и пригоню табун хороших лошадей.

Лагерь кайна находился недалеко от нашего, но зима стояла холодная, и решено было, что Питаки и я останемся дома и будем жить в вигваме индейца по имени Не Бегун, пока не вернутся наши родители. Питаки обрадовалась, потому что у Не Бегуна было пять девочек, с которыми она часто играла. Я же упрашивал отца взять меня в лагерь кайна: мне очень хотелось присутствовать при торжественной передаче священной трубки. Но пути богов неисповедимы. Может быть, именно они подсказали отцу приказать мне остаться дома и заботиться о сестре. На рассвете я привел лошадей, родители сложили вигвам, навьючили на лошадей поклажу и покинули лагерь.

— Не шалите, — сказала нам мать, садясь на лошадь.

— Да, будьте хорошими, послушными детьми. Мы вернемся через пять ночей, — добавил отец.

Мы обещали не шалить, попрощались с родителями и долго смотрели им вслед. Потом побежали завтракать в вигвам Не Бегуна.

Прошло пять ночей. Настал шестой день, солнечный и теплый. В полдень Питаки и я вышли из ложбины, где находился лагерь, и поднялись на склон холма, откуда открывался вид на равнину. Мы хотели издали увидеть наших родителей и побежать им навстречу. Но они не приехали. Когда стемнело, мы вернулись в лагерь.

— Завтра они приедут, — сказала Питаки.

— Да, конечно, завтра они приедут, — отозвался я.

Но они не приехали. Прошло еще два дня. С восхода до заката солнца просиживали мы на склоне холма и смотрели вниз, на равнину. И с каждым часом нарастало беспокойство. Отец сказал нам, что вернутся они через пять ночей, а он всегда был точен. Мы беспокоились, не заболел ли кто-нибудь из них. Быть может, мать упала с лошади и ушиблась.

Прошло еще два дня. Мы ждали их возвращения и вечером увидели вдалеке всадников. Их было восемь человек, и с ними одна женщина. Мы не сомневались в том, что эта женщина — наша мать. Должно быть, родителей сопровождают друзья из племени кайна, которым вздумалось посетить лагерь. Но когда они подъехали ближе, мы увидели, что все всадники были кайна.

Во всяком случае их мы могли расспросить о наших родителях. Мы сбежали с холма и бросились им навстречу.

— Где наш отец, где мать? — закричал я. — Какие вести привезли вы нам?

Они остановили лошадей и с удивлением посмотрели на нас. Наконец женщина спросила:

— Ваш отец? Мать? А кто они?

— Отца зовут Два Медведя, имя матери — Поет Одна, — крикнул я. — Десять дней тому назад они поехали в ваш лагерь за священной трубкой Низкого Волка. Конечно, вы их там видели?

Они долго смотрели на нас, потом молча переглянулись. Наконец один из них, покачивая головой, сказал:

— Вы ошибаетесь, дети. Вашего отца нет у нас в лагере. Этой зимой он ни разу к нам не приезжал. А я знаю, что священная трубка по-прежнему находится у Низкого Волка. Два дня назад я сам видел сверток с этой трубкой.

Питаки уселась на землю и воскликнула:

— Они умерли! Отец, мать — оба умерли!

Она заплакала, а женщина сошла с лошади и стала ее утешать.

— Не плачь, девочка, — сказала она. — Должно быть, они потеряли лошадей в пути и пошли их отыскивать.