Эмилио Сальгари - Охотница за скальпами. Город прокаженного короля

Статуя, словно ожидавшая этого удара много столетий, рассыпалась на куски. Из её груди вылетел и со звоном упал на плиты дряхлого пола какой-то блестящий продолговатый ящичек.

— Дривинг-ку! Сердце Короля Прокажённых! — воскликнул Лакон-Тай, поднимая шкатулку дрожащими руками.

Миг — и невольный вздох вырвался из уст каждого из присутствовавших при этой странной, фантастической сцене: в руках у старого вождя сиамцев была священная реликвия, бесценный скипетр. Он был сделан в форме короткого жезла, причём ручку его образовывал великолепный, чудесный изумруд сказочных размеров. Заканчивался скипетр изваянною из золота статуэткою сидящего Будды. Трон Будды был тоже из золота, но металла почти не было видно, потому что он был, словно корою, покрыт драгоценными камнями всех величин и цветов: рдели, словно капли алой крови, бесценные рубины, сверкали мириадами искр бриллианты, голубели камни бирюзы…

И вдруг словно гром грянул: что-то заколебалось, стены задрожали, рухнула огромная глыба, загородив выход из храма. И когда рассеялось облако пыли, откуда-то сверху послышался зловещий голос:

— Сдавайтесь! Вы в моих руках! Вам нет никакого спасения!

— Пурам Миэнг-Минг! — воскликнул поражённый Лакон-Тай.

— Да, это я! Вы до сих пор благополучно уходили из засад. Я не мог справиться с вами ни силою, ни хитростью, но люди моего племени умеют ждать терпеливо. Оглядитесь вокруг: вы находитесь в подземелье, потому что пол храма на шесть метров ниже уровня земли. Стены сложены из колоссальных плит, и нет в них ни дверей ни окон: первые окна находятся на высоте двадцати метров от пола, а вы не птицы… И единственный выход завален целою глыбою, которую вы не своротите… Правда, у вас — оружие. Но я не ребёнок, и я не пожертвую жизнью ни единого моего воина ради того, чтобы взять вас. Вас победит голод, потому что с вами нет ни куска хлеба, вас принудит к сдаче жажда, потому что в ваших руках нет ни единой фляжки влаги…

Не успели заживо погребённые отозваться на этот вызов их врага, как на дворе храма послышался крик, и Лакон-Тай опознал голос кричавшего.

— Пурам! — кричал яростно Копома, мнимый лоцман, на самом деле подосланный в лагерь Лакон-Тая врагами шпион. Он отделился от спутников и остался на дворе пагоды. — Пурам! Здесь находится на свободе один из слуг твоего врага! Здесь его оруженосец Фэнг!

В то же мгновенье прогрохотал выстрел и прозвучал вопль, и опять Лакон-Тай и его спутники опознали голос поражённого насмерть человека, но это был не Фэнг, а сам предатель Копома: оруженосец, оставшийся снаружи храма, видя, что его обнаружили, выстрелом в предателя открыл себе дорогу и выбежал из развалин на площадь, где наши друзья оставили своих лошадей.

— Держите его! Убейте его! — кричал яростно Миэнг-Минг.

Беспорядочные выстрелы загремели на дворе, но Фэнг уже нёсся на быстроногом коне, ведя с собою в поводу двух других.

Пули летели в него. Одна прострелила бок одного из запасных коней, другая сорвала тюрбан с головы беглеца. И ещё одна ударила его в спину и вылетела из груди. Кровь потоком хлынула из раны. Но поражённый насмерть Фэнг, обвив обеими руками шею коня, уносился вихрем от места катастрофы.

Полчаса спустя конь и всадник вынеслись на поляну у обрушившихся стен города мёртвых, туда, где расположились лагерем главные силы союзника Лакон-Тая, вождя стиэнгов-никайатоков.

Воины выбежали навстречу скачущему коню и бережно сняли истекавшего кровью воина.

— Мой господин… попал в засаду… похоронен в подземелье храма Будды с золотым ликом… Спасите его! — пролепетал чуть слышным голосом Фэнг.

— Ты ранен? Что с тобою? — склонился к нему старый вождь стиэнгов.

— Я… убит! — промолвил Фэнг.

Судорожная зыбь пробежала по его телу. Сердце уже не билось…

Но вернёмся к заживо погребённым в подземельях храма нашим странникам.

Разумеется, они перевернули весь храм снизу доверху, обшарили каждый угол, каждую колонну, каждую плиту. Но результат был малоутешительный: пурам говорил правду, — выхода из этой могилы не было.

По-видимому, пурам через какую-то дыру наблюдал за их лихорадочно ведшимися поисками выхода, и через четверть часа заключённые снова услышали его голос: