Карл Май: Виннету

— Да.

— И раньше никогда здесь не были?

— Нет.

— И тем более на Диком Западе?

— Нет.

— Следовательно, вы — стопроцентный грингорн. И все же этот грингорн так бахвалится, точно он предок всех индейцев и жил здесь в течение тысячелетий! Не воображайте, что можете заговорить мне зубы! Даже, если бы все было на самом деле так, как вы утверждаете, то мне все же никогда не придет в голову открыть оружейный завод. Был я до сих пор одинок, таким хочу и остаться; у меня нет ни малейшего желания иметь постоянные неприятности с сотней или еще с большим числом рабочих!

— Но вы могли бы взять патент на ваше изобретение и продать его!

— И не подумаю, сэр! До сих пор я имел все необходимое, — надеюсь, что и впредь без патента не буду терпеть нужды. Ну, а теперь проваливайте домой! У меня нет никакой охоты слушать писк птенца, который должен опериться, прежде чем начать петь или свистать.

Мне и в голову не пришло обидеться на его грубые слова. Я протянул ему на прощание руку и ушел. Тогда я и не подозревал, какое важное значение будет иметь для меня этот вечер. Следующего утра я ожидал с нетерпением и радостью, так как, имея в стрельбе некоторый опыт, был совершенно уверен, что удачно выдержу испытание у своего друга.

Ровно в шесть часов я был у него. Он уже ждал меня, и, когда он протянул мне руку, по его добрым и грубоватым чертам скользнула улыбка.

— Добро пожаловать, сэр! Ваше лицо выражает уверенность в победе… Значит, вы думаете, что попадете в стену, о которой мы вчера говорили?

— Надеюсь.

— Отлично. Пойдемте сейчас же! Я возьму вот это ружьецо, а вы понесете тот тяжелый штуцер; я не хочу тащиться с такой махиной.

Он перебросил через плечо легкую двустволку, а я взял «старую пушку», которую он не хотел нести. По прибытии в тир он зарядил оба ружья и сперва сам выстрелил дважды. Затем наступила моя очередь стрелять из тяжелого штуцера. Я еще не был знаком с таким типом оружия, и поэтому в первый раз задел только край зачерненной середины мишени; второй выстрел был более удачен; третьим же я попал как раз в центр зачерненной части, и все остальные пули прошли через дыру, пробитую третьей пулей. Удивление Генри возрастало с каждым выстрелом; мне пришлось испытать еще и двустволку, что дало такие же результаты.

— Либо в вас сидит сам дьявол, либо вы прирожденный вестмен [1] Вестмен (westman — англ.) — человек, хорошо знакомый с обычаями и нравами Дикого Запада. Сильный, находчивый, предприимчивый и смелый американец. — Прим. ред. . Я до сих пор не видел ни одного грингорна, который умел бы так стрелять!

— Нет, дьявола во мне нет, мистер Генри, — рассмеялся я. — И я не собираюсь продать ему свою душу.

— В таком случае ваша задача и обязанность сделаться вестменом! Есть у вас к этому охота?

— Почему бы и нет?

— Отлично! Посмотрим, что можно сделать из грингорна! Итак, вы умеете ездить верхом?

— В случае нужды.

— В случае нужды? Гм… Значит, не так же хорошо, как стрелять?

— Вот еще! Что вообще значит ездить верхом? Самое трудное — сесть на лошадь. Но раз я уже сижу на ней, она ни за что не сможет меня сбросить!

— Вы в самом деле так думаете? Небось собираетесь держаться за гриву? Но вы ошибаетесь! Вы верно заметили: самое трудное попасть на лошадь, так как это зависит от вас; спуститься же с лошади значительно легче — об этом уже она сама позаботится!

— Но у меня лошадь этого не сможет сделать!

— Вы думаете? Посмотрим! Хотите попробовать?

— Охотно.

— Идемте! Сейчас только семь, и в вашем распоряжении еще целый час времени. Мы отправимся к барышнику Джиму Корнеру, у него имеется лошадка, которая уж позаботится о вас!

Мы возвратились в город и разыскали барышника — владельца большого манежа, окруженного конюшнями. Корнер сам подошел к нам и спросил о цели нашего прихода.

— Этот молодой человек утверждает, что его ни одна лошадь не сбросит с седла, — отвечал мистер Генри. — Что вы ему на это скажете, мистер Корнер? Не дадите ли вы ему влезть на вашего чалого?

Барышник окинул меня испытующим взглядом и кивнул в знак согласия головой.

— Кость у него, кажется, добротная; впрочем, молодежь не так легко сворачивает себе шею, как старые люди…

Он отдал соответствующее распоряжение, и вскоре два конюха вывели оседланную лошадь. Она была в высшей степени неспокойна и то и дело старалась вырваться. Бедный мистер Генри, видимо, испугался и просил меня отказаться от испытания, но я, во-первых, не чувствовал никакого страха и, во-вторых, смотрел на это, как на дело чести. Я велел дать мне хлыст и прикрепить шпоры. После нескольких тщетных попыток, несмотря на яростное сопротивление лошади, я все же вскочил на нее. Едва я сел в седло, как конюхи отбежали, и скакун сделал прыжок всеми четырьмя ногами в воздух, а потом — в сторону. Я удержался в седле и теперь спешил попасть ногами в стремена. Едва мне удалось это сделать, как лошадь начала лягаться, нагибая голову, когда это не помогло, она направилась к стене, чтобы там сбросить меня; однако с помощью хлыста я заставил ее повернуть в другую сторону. Тут последовала лихая, опасная для меня борьба между всадником и скакуном. Я призвал на помощь всю свою слабую сноровку и недостаточный опыт, напряг последние силы в мускулах ног и в конце концов оказался победителем. Когда я слез с лошади, ноги мои дрожали от напряжения; лошадь была совершенно взмылена, и с нее градом катил пот. Теперь она слушалась малейшего движения узды.