Андрей Ветер - В поисках своего дома

Бак окинул взглядом нахохлившихся солдат и перевёл слова лейтенанта Жёлтой Птице. В этот момент появился Ссадина. Он остановился у входа в свою палатку и пристально посмотрел на кавалеристов, как бы желая спросить у них, что нужно белым людям в стойбище свободных Лакотов.

— Вот он! — крикнул проводник и поднял коня на дыбы, будто собирая вокруг себя злые силы. Его правая рука взметнулась ввысь и сразу опустилась, подобно воинственному острию копья, указывая на вождя Хункпапов.

— Возьмите его, — коротко распорядился лейтенант Бассет и шагом направил своего мерина к молодому вождю.

Бак и Жёлтая Птица предостерегающе подняли руки и издали гортанные возгласы. Ссадина увидел спешившихся солдат, которые неуклюже бежали по снегу в его сторону. Длинный Мандан пустил коня вскачь и выхватил из-под расстёгнутой армейской куртки револьвер. Вождь не стал больше ждать, сбросил тяжёлую бизонью шкуру, и она соскользнула с его широких плеч в снег. Не успели солдаты добежать до вождя, как он уже скрылся в палатке. Два кавалериста и Длинный Мандан объехали жилище. Один из них извлек из ножен саблю и спрыгнул с коня. Прямо на него из-под заднего полога типи вынырнул вождь. Сабля холодно мелькнула и с чавкающим звуком вошла в мякоть шеи. Ссадина качнулся и вцепился в рану руками, между пальцами брызнула кровь. Солдат присел, и ноги его спрятались под полами тулупа. В таком виде он стал похож на карлика, над которым громадной тенью нависла фигура индейца.

— Ещё! — гаркнул второй кавалерист, и его товарищ поспешно ударил Ссадину ещё три раза. Сабля глубоко вонзилась в грудь. Вождь рухнул в сугроб. Гарцующий кавалерист выстрелил в воздух, чтобы остановить колыхнувшуюся массу индейцев.

— Остановитесь, Лакоты! — крикнул им Длинный Мандан на родном языке. — Солдаты перебьют вас всех! Не делайте глупостей! Сегодня сила не с вами!

Пока Хункпапы выбегали наружу и собирались возле поверженного вождя, эскадрон сорвался с места и помчался в сторону форта Бертхолд. Кавалеристы гикали и стреляли в воздух. Вскоре они исчезли, и лишь клубы пара напоминали о присутствии здесь только что каких-то чужих людей.

— Убили! — воскликнул Жёлтая Птица.

— Надо уходить, — донеслись голоса, — это страшное предательство. Великий Дух отвернулся от нас. Большие Ножи обязательно вернутся, они побоятся нашей мести и вернутся, чтобы расправиться со всеми.

Воины бросились за оружием и лошадьми. Пять-шесть горячих юношей крикнули гневные слова, адресованные солдатам, и поскакали по их следам. Спустя пятнадцать минут они вернулись, вероятно осознав бессмысленность погони.

— Это Длинный Мандан привёл их [13] По некоторым источникам, солдат привёл Кровавый Нож, индеец из племени Арикара (тот самый, который позже стал любимым проводником Кастера). Но историк Стэнли Вестал настаивает на том, что кавалеристов вёл Длинный Мандан — Лакот из группы Охенонпа (Два Котла). После этого случая он якобы перебрался в форт Стивенсон, опасаясь мести Хункпапов. Все вспоминавшие об этом случае были поражены наглостью, с какой действовал индеец-проводник, кем бы он ни был. Любопытно также, что нигде не приводились свидетельства самого Человека-Который-Ходит-Посередине об этом событии. … предатель. Он умрёт страшной смертью, псина вонючая..

— Убили Человека-Который-Ходит-Посередине, — плакали женщины.

— Сворачивайте палатки. Сейчас не время для слёз, надо немедленно уходить. Здесь дурное место. Здесь правят злые духи!

В считанные минуты паника охватила стойбище. Чувство растерянности и горя переросло в чувство страха. Охваченные возбуждением, лаяли собаки, путались под ногами людей. Быстро сползли шкуры с шестов, исчезли пахнущие костром жилища… Не прошло и часа, а на месте лагеря остались только чёрные пятна кострищ да несколько остовов от типи. И тело вождя осталось лежать в луже раскисшего от крови снега. Перепуганные жестоким и откровенным предательством соплеменника Лакоты испытали суеверный ужас и ни разу не притронулись к трупу. Только снежинки бесстрашно опускались на него и в леденеющую кровавую кашу. В нависшей тишине растворилась жизнь.

— Кто сказал, что его нельзя трогать? — донёсся голос Бака, и на опушку выехал он в сопровождении Жёлтой Птицы. — Я не слышал раньше, чтобы Лакоты боялись забрать с собой погибшего брата. Что случилось, отец? Я не узнаю людей. Неужели народ стал трусливым?

Он спрыгнул с коня возле покойника и попал мокасином в загустевшую кровь.