Андрей Ветер - В поисках своего дома

— Он держит его за руки! — закричал кто-то.

Клубок тел рухнул на землю и поднял ленивую пыль. Кто-то завопил, чтобы стреляли.

— Пустите! — вырвался Неистовая Лошадь из мощных объятий и внезапно выхватил из-под широкополой рубашки спрятанный там нож. Маленький Большой Человек дёрнулся, словно ужаленный, и на запястье у него выступила кровь. Солдаты отпрыгнули, один оступился, забарахтал руками. Подбежал Проворный Медведь с распущенными волосами и прыгнул на Неистовую Лошадь, стараясь заломить ему руку с ножом.

— Пустите!

Откуда-то вынырнул индеец по имени Копьё, в его руке появился револьвер. Прыгая вокруг тел на земле, он пытался приставить оружие к голове Неистовой Лошади. Если бы не подоспевший Пёс, то прогремевший выстрел разнёс бы Неистовой Лошади череп, однако Пёс сумел отстранить руку Копья и подмял индейца с револьвером под себя, обеими руками придавив ему голову к земле.

Срывая с плеча винтовку со штыком, вышел из оцепенения животастый солдат с окладистой рыжей бородой и заспанными глазами. Какой-то офицер с зеленоватым лицом приближался большими прыжками к сцепившимся фигурам и вытягивал перед собой саблю.

— Бей его, Джентлс! Коли его штыком, старый чёрт! — хрипел офицер.

Спины синих мундиров закрыли дерущихся, обрывистые крики летели из-за них, но ничего не было видно. Отовсюду навалились собравшиеся Лакоты. Словно проснувшись от долгой спячки, продирался сквозь соплеменников разъярённый Красное Облако; он что-то кричал, но слова его тонули в общем шуме.

Через несколько секунд все вдруг остановились и как бы обмякли. Вот отступил один, за ним другой, попятился третий. Пёс оглянулся и отпустил придавленную голову Копья, который всё ещё пытался высвободиться и выстрелить в Неистовую Лошадь. Красное Облако подбежал и сразу отпрянул. Маленький Большой Человек и Много Волков, одетые в полицейскую форму, всё ещё держали вождя.

— Пустите, друзья, пустите, — проговорил Неистовая Лошадь, — вы делаете мне больно.

Он опустился на колени и мягко откинулся назад, прислоняясь спиной к покрытому трещинами деревянному косяку. Нож вывалился из его рук к ногам на мятое красное одеяло.

— Пустите…

Тяжело дышал рыжебородый солдат; он всё ещё держал винтовку со штыком возле вождя. Казалось, этот грузный человек лет с потным старческим лицом и сбившейся набекрень фуражкой, не успел осознать, что произошло, и не знал, стоит ли ударить упавшего к его ногам индейца ещё раз. [28]

— Вы делаете мне больно, — голос индейца затухал.

Два кровавых пятна медленно расплывались на холщовой рубашке в том месте, где виднелись две малюсенькие прорези от штыка, неровные струйки бежали из-под полы по слегка оголившемуся животу и собирались в тёмную лужицу на пыльной земле. Она ширилась и растекалась, и когда тело смертельно раненного индейца перенесли в помещение гауптвахты, в кровавом озерце, как в чёрном зеркале, появились курчавые облака на холодном вечереющем небе и зависшая высокая тень орла. Среди облаков обеспокоенно заметался ветер, и в его стоне послышалась едва уловимая песня о славном воине, для которого настали худые времена и глаза которого застлала смерть.

— Расступитесь, дайте дорогу врачу!

Возле казарм труба как ни в чём не бывало пропела “отбой”, но её медный голос прозвучал будто из другого мира.

Бак прислонился к стене и медленно, чувствуя уплывающие силы, опустился на корточки…

В чём-то провинились индейцы перед Создателем Жизни, за что-то наказывал их Великий Творец. Он шаг за шагом лишал их привычного уклада, одного за другим вырывал из рядов лучших людей, каплю за каплей лишал их надежды…

Когда в форт Робинсон за телом Неистовой Лошади прибыли убитые горем старики-родители, висела мучительная тишина. Отец оставался возле медленно умирающего сына всю ночь. Рядом сидел, безвольно повесив голову, Коснись Туч. Столпившиеся возле барака индейцы, сдерживая дыхание, напряжённо прислушивались к тому, что происходило внутри. И вдруг до них донёсся голос Неистовой Лошади, негромко, с большими паузами затянувший свою песню смерти. И тогда над собравшимися снаружи Лакотами пронёсся мучительный, разрывающий душу стон.

Утром отец Неистовой Лошади вышел из дверей и жестом попросил друзей вынести бездыханное тело сына и уложить его на волокуши.

— Никто не узнает, где будет погребено тело моего сына, — сказал едва слышно сутулый старик, покачивая головой и длинными седыми волосами, — земля Лакотов велика. Мой сын останется жить повсюду, со всеми, а не станет покоиться в одном месте. Он был Странным-Человеком-Танцующим-Как-Неистовая-Лошадь при жизни, таким же останется он навсегда, — печально сказал индеец, глядя в мутную даль.