Джеймс Кервуд - Черный охотник [авторский сборнник]

Туанетта решила, что если до осени не забредет священник, то она выйдет замуж за Джимса согласно индейским обычаям. В ее психологии произошла крутая перемена за время, проведенное в обществе А-Ди-Ба и его людей. Она видела, что Высокий Человек глодал кору, чтобы женщинам и детям досталась лишняя косточка или кусочек шкуры убитого зверька; на ее глазах матери припрятывали свою скудную долю пищи, чтобы сохранить ее для своих детей. Ее предубеждения против индейцев и их обычаев мало-помалу таяли, и она стала проникаться по отношению к ним чувствами, которые были совершенно чужды ей раньше. Она полюбила Лесную Горлицу, как любила бы ее родная мать, а Красношейка стала ей родной сестрой. Вокруг себя она видела дружбу и привет, дети радовались ее присутствию, мужчины и женщины относились к ней с беззаветной преданностью. И ей пришло в голову, что в ее дальнейшей жизни вместе с Джимсом не имеет никакого значения, будет ли их венчать священник или нет.

Но в середине весны в Ченуфсио прибыл патер Пьер Рубо, холодный фанатик, державший путь к берегам Огайо, где, по его словам, он намеревался занять место умершего собрата, проповедовавшего христианство среди дикарей. История рассказывает совсем другое, а именно что не кто иной, как отец Рубо, был вдохновителем страшной резни в форте Вильям-Генри, во время которой были зверски истреблены все англичане без различия пола и возраста.

Венчание Джимса и Туанетты [8] Даниель Джеймс Бюлэн и Мария-Антуанетта Тонтэр были повенчаны отцом Рубо (как это значится в записях последнего) 27 апреля 1756 года (Прим. автора) . разогнало на некоторое время уныние, охватившее всех жителей Ченуфсио. Они позволили себе несколько часов веселья в честь дочери Тиоги и сына старого Вуску. Но радость эта не могла долго продолжаться. Смерть зловещим покровом окутала селение сенеков. Ни слуха не было о Тиоге и его воинах. Шепотом передавалось, что все они погибли в бою и никто уже не вернется. Тревога переходила в страх, страх в уверенность в том, что случилась катастрофа. Страшные тени окутали Ченуфсио.

В своем бесконечном счастье Джимс и Туанетта не замечали резкой перемены, совершавшейся вокруг них. Воспоминания о пережитой трагедии уже казались теперь очень далекими, и если Туанетта во сне видела что-либо из страшного прошлого и просыпалась, то она находила утешение в объятиях Джимса. Первое пробуждение явилось результатом странного поведения Мэри Даглэн. Эта девушка успела даже в душе стать индеанкой. Дни проходили, собираясь в недели и месяцы, а Тиога не давал знать о себе, и в сердце девушки закрадывалось иногда опасение, что Шиндас погиб. Она стала избегать Туанетту, и та заметила, между прочим, что Мэри, как и прочие индеанки, никогда не плакала. Это была не Мэри Даглэн, дочь белых, а Опичи-Красношейка, дитя сенеков.

Наблюдая за ней, Туанетта вдруг начала соображать, что отношение индейцев к ней и к Джимсу совершенно изменилось Мужчины держались на расстоянии от него и уже не встречали его радушным приветствием. Ченуфсио превратился в пороховой погреб, который мог в любую минут взорваться. И искра, которая могла бы произвести взрыв, не заставила себя долго ждать.

Однажды в мае к концу дня в Ченуфсио появился Шиндас, и Мэри Даглэн кинулась ему навстречу. Шиндас лишь на одно мгновение прижал ее к груди, но сейчас же отстранил от себя. Он был один. Его руки и плечи были покрыты рубцами и еще незалеченными ранами. Глубокий шрам красовался у него на щеке. Мокасины представляли собой какое-то жалкое отрепье, в глазах его светился огонек, как у загнанного волка. Он прибыл гонцом от Тиоги, сообщил он, которого он опередил на много часов. Тиога возвращается в Ченуфсио только с десятью воинами. Остальные двадцать погибли.

Шиндас выждал некоторое время, пока его слова не проникли в грудь каждого, точно острие стрелы. А потом он стал называть имена убитых. Из двадцати трое пали от руки белого. Он был взят в плен и находится с Тиогой. Они ослепили его и собирались сжечь на медленном огне, но в последнюю минуту, когда пламя начало охватывать его, Тиога собственными руками разбросал костер, чтобы жители Ченуфсио тоже могли видеть, как он будет извиваться в огне.

Шиндас умолк. Казалось, что население Ченуфсио обезумело под действием страшного горя. В продолжение многих часов не прекращались вопли женщин. Но слез Туанетта не видела ни у одной из них. Ужас начал овладевать ею, когда она увидела, что индейцы готовятся к мести. В глазах недавних друзей она подмечала порою выражение неугасимой ненависти, когда ей случалось встретиться с ними взглядом. Она старалась укрыться подальше от взоров, а также не отпускала от себя Джимса.