Джеймс Купер - Избранные сочинения в 9 томах. Том 2 - Следопыт; Пионеры

— Это была хижина Кожаного Чулка, — быстро проговорил Эдвардс.

— Да, совершенно верно. Хотя сперва я предположил, что это жилище индейца. Но, пока я бродил возле хижины, появился и сам Натти. Он шел, сгибаясь под тяжестью туши убитого им оленя. Вот тогда-то и состоялось наше первое знакомство, до этого я и не подозревал, что в моих лесах обитает охотник-траппер. Натти спустил на воду свою пирогу, перевез меня на другой берег, туда, где стоял мой конь, и указал место, где тот мог остаться до утра, добывая себе скудный корм. А потом мы вернулись к хижине охотника, где я и заночевал.

Элизабет так поразило глубокое внимание, с каким Эдвардс слушал рассказ ее отца, что она даже оставила свои расспросы, но юноша сам продолжил разговор, обратившись к судье.

— Скажите, сэр, — начал он, — Кожаный Чулок оказался гостеприимным хозяином?

— Вполне! Он держался просто, но приветливо до тех пор, пока уже позже, к вечеру, не узнал мое имя и цель моего приезда, — тут радушие его заметно уменьшилось или, вернее сказать, вовсе исчезло. Прибытие поселенцев он воспринимал, я полагаю, как ущемление своих прав. Собственно, он так и сказал, только выразил это в обычной своей манере, туманно и запутанно. Я даже толком не понял его доводов и возражений, но заключил, что он недоволен главным образом тем, что мы помешаем его охоте.

— И вся земля здесь уже была вашей собственностью или вы приехали только посмотреть ее с намерением купить? — спросил Эдвардс довольно резко.

— Она принадлежала мне уже несколько лет. Я приехал проверить, пригодна ли она для заселения. Да, Натти выказал себя гостеприимным хозяином: он отдал мне свою постель — медвежью шкуру, и я провел ночь в его доме, а наутро вернулся к моим товарищам — топографам и землемерам.

— Он ничего не говорил вам, сэр, о правах индейцев на эту территорию? Кожаный Чулок весьма склонен сомневаться в справедливости захвата ее белыми.

— Да, что-то припоминаю. Но то ли я плохо разобрался в том, что он говорил тогда, то ли позабыл. Права индейцев на эту территорию были аннулированы еще в конце войны, но, даже если бы этого и не произошло, я так или иначе хозяин этой земли: я приобрел ее, получив на то особое разрешение правительства. Никто не может посягать на мои права владельца.

— Ваши права, сэр, несомненно законны и обоснованны, — ответил юноша холодно и, потянув за поводья, придержал коня.

Пока разговор не перешел на другую тему, Эдвардс участия в нем больше не принимал.

Мистер Джонс редко допускал, чтобы разговор долго длился без его участия. Воспользовавшись минутной паузой, он подхватил нить беседы и стал в свойственной ему манере рассказывать о дальнейших событиях того времени: по-видимому, он был одним из тех землемеров, о которых упомянул судья Темпл. Но, так как рассказ его не заключал в себе столь интересных подробностей, какие были в рассказе судьи, мы воздержимся от передачи разглагольствований шерифа.

Вскоре путники добрались до места, откуда открывался обещанный им вид. Это был один из тех живописных и своеобразных пейзажей, которыми так богат Отсего, но, чтобы полностью насладиться его красотой, нужно было видеть его без ледяного покрова и расцвеченным живыми красками лета. Мармадьюк заранее предупредил дочь, что ранней весной виды здесь не так хороши: поэтому, бросив лишь беглый взгляд на простиравшиеся перед ними просторы и представив себе их в летнюю пору, всадники двинулись в обратный путь в твердой надежде побывать здесь вторично в более благоприятное время года.

— Весна в Америке — наихудший сезон, — проговорил судья, — в особенности в здешних горах. Зима, как видно, избрала их своей цитаделью. Сюда она отступает, когда подходит весна, и весне удается изгнать ее отсюда лишь после длительной осады, во время которой борьба ведется с переменным успехом,

— Весьма уместная и меткая метафора, судья Темпл, — заметил шериф. — Да, гарнизонные войска Деда Мороза делают грозные вылазки, — надеюсь, мосье, вы понимаете, что такое «вылазки», — и иной раз заставляют отступать войска генерала Весны назад, в долину.

— Да-да, сэр, — ответил француз; своими вытаращенными глазами он следил за каждым шагом коня, который неуверенно нащупывал дорогу среди корней деревьев, ям, бревенчатых мостов и болот — все это и составляло дорогу. — Да, я все понял — долина замерзает на полгода.

Шериф даже не обратил внимания на ошибку француза. Все участники кавалькады вдруг почувствовали, что еще долго придется им ждать длительного и ровного тепла, что хорошая погода еще весьма ненадежна. Веселье и живая беседа сменились молчанием и задумчивостью, когда все увидели, что на небе начали сгущаться тучки — они неслись как бы сразу со всех сторон, хотя воздух был совершенно неподвижен.