Джеймс Купер - Избранные сочинения в 9 томах. Том 2 - Следопыт; Пионеры

— Нет… нет… нет! — выпалил Ричард, для вящей убедительности делая между отрицаниями небольшие паузы. — Тут торопиться нельзя, надо все хорошенько обдумать. Места там много, и, боюсь, мы не сумеем использовать его с полной выгодой. Вокруг кафедры образуется пустота: я ведь не собираюсь ставить ее к стене, словно будку часового у ворот форта.

— По обычаю положено ставить подле кафедры скамью диаконов, — возразил Хайрем, а затем, словно спохватившись, что зашел слишком далеко, добавил: — Но в разных странах делают по-разному.

— Верно сказано! — вмешался Бенджамен. — Вот когда плывешь у берегов Испании или, скажем, Португалии, на каждом мысу, глядишь, торчит монастырь, и рангоута на нем понатыкано видимо-невидимо: всякие там колокольни да флюгарки — даже на трехмачтовой шхуне столько его не наберется. Что там ни говори, а за образцом для стоящей церкви надо плыть в старую Англию. Вот собор Святого Павла, хоть я его никогда не видел, потому как от Рэдклиффской дороги [174] Улица в портовой районе Лондона. до него больно далеко, а все равно каждый знает, что красивей его в мире нету. А я вам одно скажу: эта наша церковь похожа на него, как морж на кита, ну, а между ними только и разницы, что один побольше, а другой поменьше. Вот мусью Леква ездил по всяким чужим странам, и хоть где им до Англии, но он небось и во Франции всяких церквей насмотрелся, так что должен в них понимать. Ну-ка, скажите, мусью, напрямик, хороша наша церквушка или нет?

— Она есть весьма кстати для этого места, — ответил француз. — Такое тут и надо. Но одна только католическая страна умеет строить… как это вы говорите… la grande cathedrale, большой собор. Этот Святой Павел в городе Лондоне очень прекрасен, очень belle, очень, как вы говорите, большой. Но, мосье Бен, pardonnez-moi [175] — Извините меня (франц.) , он не стоит Нотр-Дам! [176] Собор Парижской Богоматери.

— Каких таких еще дам, мусью! — вскричал Бенджамен. — Да кто же это собор с бабами сравнивает! Эдак вы еще скажете, что наш фрегат «Королевский Билли» хуже вашего «Билли Депари» [177] Искаженное французское «Виль де Пари» — «Город Париж». , а он таких хоть два побьет в любую погоду! — И Бенджамен, став в угрожающую позу, принялся размахивать кулачищами — каждый из них был величиной чуть ли не с голову француза.

Но тут поспешил вмешаться Ричард.

— Не горячись, Бенджамен! — сказал он. — Ты не понял мосье Лекуа, а кроме того, ты забываешься… А, вот и мистер Грант! Значит, служба сейчас начнется. Войдемте же!

Француз слушал ответ Бенджамена с улыбкой воспитанного человека, который может только пожалеть невежду; теперь же он наклонил голову в знак согласия и последовал за мистером Джонсом.

Хайрем и дворецкий шли вслед за ними, и последний бормотал себе под нос:

— Туда же, нос задирают, лягушатники! А ведь даже у ихнего короля нет дворца, который шел бы в сравнение с собором Святого Павла. Да кто же это стерпит, чтобы французишка так поносил английскую церковь! Я своими глазами видел, сквайр Дулитл, как мы потопили два ихних фрегата, да еще с новыми пушками! А ведь будь такие пушки у англичан, они бы побили хоть самого черта!

С этим богохульственным словом на устах Бенджамен вступил в церковь.

Несмотря на все соединенные усилия Ричарда и Бенджамена длинный зал представлял собой удивительно убогий храм. Вдоль него тянулись ряды грубо сколоченных, неуклюжих скамей для прихожан, а священника вместо кафедры ожидал неказистый помост, приткнутый у середины стены. Перед этим возвышением было установлено что-то вроде аналоя, сбоку от которого виднелся покрытый белоснежной скатертью столик красного дерева, принесенный из дома судьи. Он заменял алтарь. В щели, которыми зияли косяки, притолоки и мебель, наспех сооруженные из плохо высушенного дерева, были воткнуты сосновые ветки, а бурые, скверно оштукатуренные стены были в изобилии украшены гирляндами и фестонами. Зал смутно освещался дюжиной скверных свечей, ставней на окнах не было, и, если бы не яркий огонь, трещавший в двух очагах, расположенных в его дальних концах, более унылое место для празднования сочельника трудно было бы придумать. Но веселые отблески огня плясали на потолке, скользили по лицам прихожая, и от этого становилось как-то уютнее.

Места для мужчин и для женщин разделялись широким проходом, открывавшимся прямо перед кафедрой; в этом проходе стояли скамьи, предназначенные для самых влиятельных жителей поселка и его окрестностей. Надо сказать, что обычай этот был введен скорее беднейшей частью жителей, а привилегированная верхушка вовсе не настаивала на таком праве.