Константин Давлетшин - Главная роль

Говорят, Сталин лично, по докладу комиссии, определил кому, сколько и чего дать. Со мной поступили по-честному: наградили орденом Красного Знамени и… отправили дослуживать на берег! Но сидеть на складе и считать тухлые портянки – занятие недостойное морского офицера. Я нажал на кое-какие связи и через три месяца оказался в Одесском морском пароходстве на борту старого ржавого корыта – сухогруза «Вася Пупкин».

Про пароход «Вася Пупкин» нужно рассказать особо. В момент рождения он было наречён просто и бесхитростно – «Тамбов». Он, наверно, тихо и незаметно прожил бы свой корабельный век, как спокойный провинциальный городок, в честь которого назван, не случись Русско-Японская война. Не знаю, какие звезды сошлись вместе на небосклоне, или на погонах в Адмиралтействе, но ранней весной 1905 года с парохода внезапно сняли почти всю гражданскую команду и заменили еë флотским экипажем.

Командиром стал бравый кавторанг (капитан второго ранга) Василий Песков, двухметровый богатырь с курчавой бородой до самого пупа. Команду ему подобрали особенно «тщательно»: исключительно из числа штрафников, в том числе офицеров, даже судовым попом стал списанный за богохульство корабельный священник крейсера «Паллада». Всё это безобразие в целях маскировки получило пышное наименование «Добровольческий флот». Вроде как, это самые обычные гражданские матросы-добровольцы, и совсем даже не военные моряки.

В Одессе судно под самую завязку загрузили провиантом и медикаментами, и дали командиру секретный приказ: следовать на Дальний Восток и любой ценой прорваться к окружённой японцами русской крепости Порт-Артур. Понятно, что «любой ценой» для русских означает совсем не деньги. Чтобы шансы на прорыв повысились, на носу и корме судна установили по пушке, замаскировав их досками. Местные плотники ничего умнее не придумали, как соорудить вокруг пушек небольшие избушки! Буквально избушки! Для полного сходства с деревней не хватало только кур с поросятами. Потом командир приказал эти образцы деревенского зодчества разобрать и сжечь в топке, а пушки завалить мешками с песком.

Прямо скажу: следовать на таком «сильно вооружённом» корыте в плотно окружённую и с моря, и с суши крепость Порт-Артур – верное самоубийство! Но, в русских штабах далеко не дураки сидят, знают кому какой приказ давать! Так уж повелось на Руси, что именно пьяницы, разгильдяи и прочие раздолбаи в трудной и опасной обстановке проявляют чудеса героизма, находчивости, отваги и смелости! А примерные отличники как раз начинают пасовать и теряться.

Выйдя в море Песков построил всех и в полной тишине зачитал боевой приказ: отныне мы французский гражданской пароход, следуем на Аляску за пушниной, с заходом в осаждённый Порт-Артур! Услышав приказ, экипаж обрадовался, стал кричать «Ура!», потом торжественно, с целованием креста и знамени, присягнул жизнь положить, но в Порт-Артур прорваться!

Сразу после присяги, списанный с Черноморского флота за пьянство и разврат, бывший флаг-штурман кавторанг князь Вяземский, вдруг вскочил, замахал руками, закричал и быстро убежал в свою каюту. «Совсем свихнулся от пьянки», подумали многие, знакомые с его прошлыми выходками. Но Вяземский, громко пыхтя и как-то воровато озираясь, через пару минут вытащил на палубу два тяжеленых чемодана. На палубе он упал на колени, осенил себя крестным знамением, три раза отбил поклон о палубу и подняв руки к небу поклялся до конца похода водки в рот не брать! Потом открыл чемоданы, и все увидели, что они под завязку забиты самыми разнообразными бутылками! Ровные ряды бутылок составляли всё его имущество! Вяземский взял первую бутылку, поцеловал её, погладил как родную, даже всплакнул чуть-чуть, прижал к груди, и.… выкинул за борт! Затем взял вторую, снова поцеловал и погладил, что-то тихо прошептал и отправил её вслед за первой. Остальные бутылки не вызвали у него прилива горячих чувств и, с криком полного отчаянья, Вяземский выкинул их за борт без всяких церемоний. Все, до единой! Вслед за бутылками в воду полетели чемоданы.

– Братцы, а чем мы хуже? – Крикнул повеса, дуэлянт и любимец женщин мичман барон Эхлер. И за борт полетело шампанское, марочное вино, разные настойки и наливки, коньяки и арманьяки, но и, конечно, водочка, просто в неизмеримых количествах! После этого бывшие пьяницы, бабники и просто бездельники, как записано у них в служебных формулярах: «неспособные к флотской службе», преобразились, дисциплина на корабле стала железной.