Сергей Супремов - Робокол

Не дожидаясь ответа, британец кивнул своим помощникам, и тот, что повыше, по рации позвал подмогу с катера.

– Позвольте, на каких основаниях, где ваш ордер? Мы в нейтральных водах, – преградил им путь Дима.

– Кто вы такой?

– Мы не везем ничего запрещенного, а моя фамилия в списке команды. Я – юрист…

– Вы немец? – перебил белокурый.

Диму возмутило поведение чужака. Хотя тот и не был грубым, но вел себя чересчур заносчиво, с какими-то имперскими амбициями.

Вмешался капитан:

– Непременно мы покажем вам судно, господа. Мой коллега прав в одном: неплохо бы увидеть ваш ордер…

– Вы в Малаккском проливе, нам не нужен ордер на инспекцию в таком опасном районе.

– Все-таки неплохо бы какой документ. Сейчас, говорят, пираты раздобыли такую форму, ну, как у вас, и под прикрытием инспекции захватывают суда. Это наше основное опасение, поэтому отмените приказ о подмоге. Прямо сейчас, господа…

Военные почувствовали сопротивление. Это им было знакомо, к подобным разборкам они привыкли, равно как и к тому, что даже самые захолустные суда обзаводятся сейчас адвокатами, которые затрудняют беспрепятственный доступ в трюмы, на нижние палубы и в машинные отсеки. Из-за этого взамен короткого интересного экскурса в брюхо посудины приходится заниматься нудным изучением документов, описывающих это брюхо. Вдобавок инспектора заметили камеру слежения, которая могла быть в режиме записи или даже спутниковой трансляции, поскольку на верхней палубе виделась спутниковая антенна.

– Зачем мусоросборщикам такая навигация? – кивнул головой в сторону антенны белокурый.

– Техническое обоснование после двадцатой страницы, – вставил свои пять центов Дима.

– Да, я все еще хочу увидеть ваш паспорт, господин… – Белокурый хотел узнать имя, но услышал, как в этот момент с их катера на воду спустилась шлюпка, и быстро покосился на длинного. Тот посетовал, что никто не отменил приказа, поэтому выдвинулась подмога.

– Отменяй, отменяй, пока они не нужны, – но, помедлив, британец добавил, – пусть на воде побудут, свистнем, если что.

Дима протянул британцу свое удостоверение.

– Значит, немец. Я так и понял. Что вы везете?

Капитан сделал шаг вперед.

– В трюмах мусор, могу показать. Вид ваших гвардейцев убедил меня, что вы не пираты. Добро пожаловать на борт.

Капитан дал распоряжение провести троих в грузовые отсеки и показать завод. Заводом назывался самый большой после машинного отсек корабля на нижней палубе. Там перерабатывался мусор, превращаясь в гранулы. Однако там же порой хранились ядовитые отходы, которые «Робокол» забирала у крупных клиентов – стран, где следили за окружающей средой или где работали международные инспекторы. Такой груз был запрещен в любых водах.

Разрешение яда

Перевозить шлак химического производства могли суда, имеющие контракт на их доставку к переработчику, но лишь единицы знали, что утилизация отходов разрешена только пяти заводам по всему миру. Крупнейший был на Аляске и принадлежал оборонному комплексу США. Возить туда означало раскрывать секрет своего производства. По составу отходов американцы распознавали всю технологическую цепочку, выясняли происхождение исходных компонентов и составляли картину, где шли закупки реагентов, кто продавец и кто покупатель. На Аляску никто возить не хотел.

Другой завод был в России, но в какой части, никто не знал. В судоходный сезон с июня по сентябрь заказы свозили к Кольскому полуострову, и оттуда дрянь на поезде уезжала в неизвестном направлении. Сведений о том, изучают ее русские или просто выливают в сибирские реки, не было. Туда тоже возили без особой охоты, только по острой нужде – далеко, долго и непонятно.

Еще был завод в Китае, и он долгое время считался надежным. Удобно расположен, на острове, недалеко от континентального Китая, также близко к Тайваню. Проблема заключалась в том, что Тайваню как раз не нравилось такое соседство. Вдобавок там курсировали американские крейсеры, и каждый из них считал своим долгом проверить поганое химическое судно и как следует потрепать нервы владельцам.

О двух других заводах было мало сведений – они были плавучими и имели много трений с Гринписом и Международной Ассоциацией Экологов. «Робокол» же делала работу по-своему, независимо от суверенных держав. По этой причине над заводом располагалась небольшая лаборатория, где работал всего один человек – Генрих, врач по совместительству. Он как раз показывал британцу и его компаньонам завод. Про лабораторию ему было велено молчать, а если спросят, включить дурака и наплести, что там испытываются реагенты для разложения полиэтилена. Генрих должен был также провентилировать инспекторам мозги насчет сотрудничества «Робокола» с Гринписом в вопросе очистки океанов. Пару раз и вправду экологическая организация оплачивала счета на горючее для дальних рейдов к Антарктиде. Но бесплатного ничего не бывает.