Алексей Егоров - Навклер Виал 6 - Обязанности верных

Свободные граждане вынуждены носить тяжелые, громоздкие одеяния. Ведь им нет нужды работать. Одежда – это статус. И даже сандалии на ногах не просто защищают подошвы от ореховой скорлупы или битых черепков на улице.

– Фриза! – Аристогитон вошел в комнату рабыни, отвлекая ее от любимого занятия. – Оставь свои поделки. Ты пойдешь со мной.

– Я почти закончила.

Аристогитон улыбнулся в бороду.

– Понимаю, тяжело прерваться, когда создаешь столь прекрасные вещи. Все же, пойдем. Тебе понравится, что я задумал.

Хенельга на этот счет сильно сомневалась, но перечить господину не могла.

Отложив резец, она поспешно смела стружку со стола, за которым работала. Всего пара движений и новая статуэтка закончена. Хенельга вздохнула и отложила незаконченную работу, подумав, что уже никогда не вернется к ней.

Рабыню ждали на улице. Хозяина сопровождали рабыни, что прислуживали госпоже. Хенельга их почти не знала. Личные рабыни постоянно находятся при хозяйке.

Женщины чувствовали себя не в своей тарелке, словно писцы, которых впервые за два десятка лет вывели из темной каморки.

Хенельга кивнула им и остановилась рядом с господином. Тот стоял, уперев руки в бока, и улыбался. Его взгляд скользил по рабыне, оценивающе. Выглядело это так, будто женщину готовили к продаже или собирались преподнести в подарок.

Удовлетворившись осмотром, Аристогитон с рабынями отправился на рынок. Не тот, где затариваются обычные граждане, а расположенный за стенами верхнего города. Рынок на акрополе, чья площадь используется для собраний, голосований и судебных процессов. Чужаки, рабы и женщины туда не допускались.

За редким исключением.

Аристогитон решил позабыть о приличиях не ради рабынь.

Следуя за хозяином, Хенельга запоминала каждую увиденную мелочь. В верхний город вела узкая дорожка, проходящая под массивными воротами. Две квадратные башни возвышались над стеной и сжимали дорожку с двух сторон. Наверху дежурили лучники. То ли варвары, то ли местные ополченцы. Хорошо, если наемники. Ведь их всегда можно перекупить.

У ворот стоял единственный гоплит в полном вооружении. Металлические детали сверкали на солнце, подчеркивая фигуру воина. Грудь его защищал белый линоторакс. Зато шлем отличался от тех, что носили обычные воины. В колонии воины носили простые шлемы без гребней и нащечников. Простая конструкция, вынужденная мера в виду дороговизны снаряжения.

Шлем парня имел все необходимые элементы. Черно-белый гребень.

Броня на воине древняя, но в хорошем состоянии.

Простой лук отличал снаряжение воина. Оружие покоилось в украшенном горите варварского стиля. Данаи на юге презирают лук, считая использование его в бою нечестным. Лучники должны происходить из варварского племени. Как стражи в Тритогении.

Здесь же в Саганисе воины переняли привычки варваров. Ведь колонисты чаще сталкиваются с варварами, чем сходятся шеренгами против цивилизованных. Это тоже следует учитывать, в осаде лучник опаснее копейщика.

Двустворчатые ворота держали открытыми. Немудрено, чужаки ведь сюда не ходят. А отогнать посторонних сможет один воин. Створки ворот закреплены упорами, к стене прислонен брус засова. В потолке виднелась щель, из которой торчали зубы решетки. Других защитных приспособлений в строении не было.

Хенельга украдкой вздохнула. Она ожидала увидеть тот же ужас, что встречал ее и друзей в Виоренте. Штурмовать подобные ворота самоубийство. В Саганисе, если забыть о массивных башнях, ворота скромные. Больше из дерева, чем из камня. За внешней облицовкой видны тяжелые бревна.

В проходе пахло сосной и пылью. Снаружи на вошедших обрушился шквал запахов. Словно улицы акрополя опрыскивали ароматной водой, настоем душистых трав.

Хенельга споткнулась, пытаясь отдышаться. Другие рабыни тоже задержались, моргая, и недоуменно вертели головами. Для них выход в город уже шок, а оказаться в прекрасном месте, где не красный кирпич, а благородное дерево и редкий мрамор, украшенный прожилками, радуют взгляд.

От входа тянулась мощеная улица, на которой нет обычного мусора: ни шелухи, ни помета вьючных и двуногих животных, ни обломков керамики – ничего! Общественные рабы подмели улицы, помыли мостовую.

– Город готовится к празднику, – заметив удивление рабов, пояснил Аристогитон. – Но даже в другие дни здесь лучше, чем внизу. И селятся в тени акрополя лучшие из нас.

И он принялся расписывать красоты верхнего города, скорее для себя, чем для рабов. Ведь женщины не смели перебить господина. Никто не желал привлекать внимание хозяина, задавая вопросы. Даже Хенельга сдержалась, краем уха слушая разглагольствования Аристогитона. Пока в его болтовне ничего полезного. Хенельга кивала и глупо улыбалась.