Нина Запольская - Старая асьенда доньи Ремедиос

– Доктор прийти не смог – он сидит с Платоном.

– Так Платон жив? – вскричал капитан, и сердце у него забилось так, что, казалось, грудь надо было придерживать рукой.

Его мгновенно переполнило чувство, словно бы над ним приподняли крышку гроба, в котором он лежал, заживо погребённый всё это время: пропала душная, муторная тяжесть, мучавшая его последние дни, и сразу стало легче дышать, и над головой словно приоткрылись просторы, и забрезжило надеждой, что всё пройдёт, и всё образуется.

– Жив, – подтвердил сквайр, и серые глаза его загорелись на обожжённом солнцем лице. – Только он сейчас спит… Как всегда.

Сквайр со значением посмотрел на капитана, и капитан сразу понял и спросил коротко, одними губами:

– Амулет?

– Я сразу же положил его Платону на грудь, как можно ровно, – тихо ответил сквайр и добавил: – Наш доктор не ругался.

– Куда Платон ранен? – спросил капитан.

– В живот, – ответил сквайр.

– Скверная рана, – пробормотал капитан и опустил глаза в раздумье.

Мистер Трелони и штурман Пендайс молча смотрели на него и ждали, когда он снова заговорит.

– Что вы так долго сюда шли? – наконец, спросил капитан.

– Надо было запастись провизией, – ответил штурман Пендайс. – Собирали её по всему Нью-Провиденс.

Они опять замолчали, неловко поглядывая на капитана Фишера.

– Мы привезли вам ваши личные вещи, капитан, – сказал сквайр.

И тут капитан Фишер вскричал:

– Их необходимо досмотреть!

И уже обращаясь к капитану, он сказал с плохо скрываемой иронией:

– Вы позволите, капитан Линч?

Не дожидаясь ответа, капитан Фишер подозвал боцмана. Боцман взял саквояж из-под ног сквайра и, отойдя несколько в сторону, склонился над ним, проверяя одежду.

Капитан, сквайр и штурман Пендайс смотрели на боцмана и молчали. А потом сквайр снова заговорил, и говорил он о каких-то пустяках и смешных происшествиях, о которых обычно говорят, находясь у постели тяжелобольного родственника или друга.

Когда стемнело, пришёл лёгкий ветер, и комары, и мошки, так мучавшие всех весь день, исчезли.

– Идите, Джордж, – сказал капитан сквайру. – Сейчас как раз начнётся отлив.

– Да, мы пойдём, – сказал тот. – Мы придём ещё завтра.

Тут сквайр сделал лёгкий поклон в сторону капитана Фишера и произнёс:

– Если нам будет позволено.

И он опять порывисто бросился обнимать капитана. Штурман Пендайс с другого бока тоже приблизился к капитану и сжал его запястье, и капитан почувствовал, как в обшлаг жюстокора ему что-то положили, и услышал, как мистер Трелони одними губами прошептал:

– Ждём ответа.

Мистер Трелони и штурман Пендайс стали спускаться в шлюпку.

– Будьте осторожны в шлюпке, – сказал капитан на прощанье. – Тут по ночам близко к берегу подходят акулы, что охотятся у края Гольфстрима… Я с палубы видел, как они носятся за рыбой.

Мистер Трелони махнул в ответ рукой. Капитан смотрел, как шлюпка с «Архистар» отчаливала. Он долго провожал её взглядом, словно никуда не торопился. Потом он поклонился капитану Фишеру и нарочито неспешно пошёл к себе, но письмо, казалось, жгло ему тело через одежду.

В каюте горел фонарь и стоял саквояж, принесённый услужливым боцманом. Капитан закрыл дверь и привалился к ней спиной. Трепетной рукой он достал письмо и развернул: в письмо был завёрнут огрызок карандаша, заточенного с двух сторон. Капитан улыбнулся, спрятал карандаш за обшлагом рукава и стал читать письмо. В письме быстрым почерком доктора Легга было написано:

«Дорогой друг! На общем совете мы приняли решение атаковать бриг в ближайшие день-два при подходящем ветре. Сигналом к атаке будет красный флаг, поднятый на шхуне. Ждём ваших приказаний».

Капитан достал огрызок карандаша и на обратной стороне листка бумаги написал ответ. Потом он спрятал письмо на себе и вышел на палубу: спать он не мог.

Ночь, сияющая множеством звёзд, разверзлась над его головой. Огромные тёмные тучи, словно впитавшие в себя эту ночь, висели меж этими звёздными полями. Таких диковинных туч капитан не видел нигде – они были озарены странными огнями, не похожими на вспышки молний. Кругом было так тихо, что слышно было, как плещет в воде испуганная акулами рыба, и так тепло, что казалось, будто сейчас не конец осени, а начало июля. Уснул капитан поздно.

На следующий день с утра дул северный ветер – резкий и холодный. Такие ветры были не редкость в последнее время, вода в океане уже успела остыть, и сегодняшний норд был сухой – он не принёс с собой ни тумана, ни дождя. Сквайр и штурман Пендайс прибыли на бриг ранним утром, а пробыли на нём ровно столько, сколько потребовалось штурману Пендайсу для согласования маршрута дальнейшего совместного плавания двух кораблей. За это время капитан сумел незаметно вложить в руку мистера Трелони свой ответ.