Олег Кондратьев - Не гневи морского бога

Офицер еще продолжал что-то говорить, а Генка сделал несколько шагов в сторону и наклонился над «мешком». В нос ударил густой и тяжелый сивушный аромат.

«Это что же надо пить, чтобы так воняло? – Ни Royal, ни самый низкопробный корабельный спирт не давали такого амбре. – Разве, что стеклоочиститель».

Впрочем, с началом перестройки в поселке появилось много подобной дряни. Соловьев, преодолевая отвращение, склонился еще ниже, и в куче грязного тряпья, бывшего когда-то приличной одеждой, разглядел нижнюю часть человеческого лица. Глаза и лоб были закрыты длинным козырьком потерявшей всякую форму бейсболки. Генка стянул шапчонку.

Да, без сомнения, это был действительно Широков Михаил Анатольевич, бывший киповец, бывший капитан-лейтенант и нынешний бомж, пожалуй, единственный во всем поселке подводников.

«С какой-то стороны тоже городская достопримечательность», – подумал Соловьев.

Как только эту «достопримечательность» доставить внутрь лодки, если она не подает практически никаких признаков жизни, за исключением убийственных миазмов, исходящих, похоже, изо всех его анатомических отверстий? Генка оглянулся на дежурного по гарнизону и его патрульных и невесело усмехнулся: умный и опытный каплей широким шагом направлялся к выходу с причала. По бокам семенили низкорослые матросики.

С этой стороны помощи не будет. Значит, надо справляться исключительно своими силами.

«Свои силы» выползли наверх в полном составе довольно споро, но без удовольствия.

– Весьма трогательна, Геннадий Петрович, ваша забота о здоровье подчиненных: вызвали наверх глотнуть, так сказать, свежего морского воздушка. Но, позволю спросить, – капитан-лейтенант Прудников глубоко затянулся только что прикуренной сигаретой, – ты всерьез решил, что нам уже нечем внизу заняться? Будем здесь глазки строить и закатами любоваться?!

– Ничего, ничего, – миролюбиво перебил Соловьев, – и озончику глотнёте с фитонцидами, и переключитесь, хоть ненадолго, с высокоинтеллектуальных технических изысканий на реальную физическую работу. – Он кивнул в сторону «мешка». – Будем это вниз сплавлять.

– Тю! Так то ж Куля! – громко возвестил мичман Селезень, низко склонившийся над «мешком». – То есть… э… Широков… э… Михаил, – быстро поправился он и пояснил: – А Куля – це гаражное прозвище, от Кулибина.

Все окружили полулежащего на пирсе человека. К Генке обратился рассудительный Филимонов:

– Я догадываюсь, что Широков должен был по вашему замыслу влиться в нашу рабочую бригаду. Не спорю, он, конечно, отличный специалист в нашем деле. Был. А теперь… Да еще в подобном состоянии. – Филимонов сомнительно и осуждающе покачал головой.

Неожиданно на защиту бывшего офицера встал молчаливый и неразговорчивый Петр Селезень:

– «Был», – передразнил он Анатолия, – да он и теперь… Це ж руки – золотые. А голова! Трошки поправить надо только. Да он один такое может, что нам всем и за год не разгрэбать! – Петро завелся не на шутку. – А ты знаешь, что Ку… Широков, то есть, до сих пор наизусть помнит все электрические и монтажные схемы «Брига», «Октавы», УСБЗ?!

Старый мичман перечислил автоматические системы, обслуживающие ядерный реактор и турбину. Сборники их фотосхем представляли собой увесистые альбомы толщиной сантиметров по десять каждый и размером пол на полметра. Филимонов скептически усмехнулся:

– Я таких людей не встречал. А этот конченый алкаш…

– Шо б ты розумил в чоловике! – Неожиданно оборвал его обычно сдержанный Селезень. – И в настоящем пьянстве! Он… страждет, то есть страдает!

– А вот в этих наблюдениях уважаемого дедушки нашего российского подводного флота есть определенный резон. – Прудников поднял вверх указательный палец и назидательным, «профессорским» голосом процитировал: – «Сон алкоголика короток и тревожен». Так что не переживай, Толя: оклемается он быстро. Ну а остальное – это дело уважаемого начальника. Судя по мне и дедушке, у Геннадия Петровича имеются оч-ч-чень весомые аргументы для каждого из нас.

Задумавшийся о чем-то своем Генка наконец встрепенулся:

– Так. Полемику по поводу способов доставки устраивать не будем. Единоначалия в армии еще никто не отменял. А посему… – Он оглянулся на конец трапа, ведущего с пирса на подводную лодку, где стоял вооруженный вахтенный, и обратился к Филимонову: – Видишь, рядом с матросиком спасательный конец висит? Вот это и будет наше главное грузоподъемное, точнее, грузоспускное, средство. И еще четыре пары умелых сильных рук. Обвязываем тело, двое травят сверху, двое направляют в пути, чтоб за трап не зацепился и мимо второго люка из боевой рубки не попал. Ну а потом бережно и ласково принимаем объект уже в центральном посту. Вопросы, предложения? Не имеется! Тогда приступаем.