Андрей Воронов-Оренбургский - Фатум. Том шестой. Форт Росс

– Ваше сиятельство,– Ласаро робко нарушил раздумья губернатора.– Имеются новости от полковника де Ликожа? Вы как-то говорили, что он сообщал в письме…

– Нет, он ничего не сообщал. И вам я ничего не говорил, и вообще никто никому ничего не писал. Неужели не ясно, что это секретные сведения? Уяснили?

– Да, команданте, да. Но, черт возьми, я всё равно не понимаю наших действий! Зачем все эти демонстративные приготовления?.. Сгон краснокожих и черных рабов? Пожалуй, это…

– Мы бьем по траве, чтобы выгнать змею, как говорят в наших местах. Теперь русские знают, что мы знаем, что они знают… И хватит пессимизма, дружище, я не люблю ваших «пожалуй». Защита границ Империи! Вы это делаете не для меня. Сделайте это хоть раз для себя, ради своих детей, могилы жены, наконец! То, что вы живете недурно, не должно вас слишком окрылять, Ласаро. Всё течет, всё изменяется. Кстати, вы давно видели своего племянника?

– Луиджи?

– Именно,– Эль Санто снисходительно улыбнулся и затушил сигару.– Ему ведь уже восемнадцать. Уверен, он давно посещает цирюльню. Где вы его прячете, разве он не рвется записаться в эскадрон моего старшего сына?

– Но я не знаю, где он, Хуан. Верь мне! С тех пор, как его тетка… – влажная белая сорочка хозяина присосалась к спинке стула.

– Похвально, браво, майор, у вас даже не дрожит голос. Господи, милостью своей отпусти грехи этому вруну!..

– Но позвольте, ваше превосходительство… – хозяин поник плечами.– Если вы полагаете, что я знаю, где он сейчас, то ваша память подводит вас меньше, чем меня.

– Передайте: завтра я буду ожидать его у себя. Сего-дня каждый человек, способный держаться в седле, на счету. И пусть знает, зачем я призвал его. Конечно, не для дуэта на арфе.– Дон Хуан вновь растянул губы в улыбке, глядя, как потемнел от пота крахмальный воротничок его собеседника.– Впрочем, довольно о грустном. Я у вас задержался изрядно, но, увы, так и не имел счастья лицезреть ваших прекрасных офелий.

– Ах, вы о Лоли и Валенсии? – еле заметно улыбаясь, Ласаро неопределенно качнул плечами. Его ячменные светло-карие глаза казались слишком маленькими на раскрасневшемся лице.– Ах, мои белки?.. Они, должно быть, на своей половине. Бедняжки… – хозяин утер платком взопревшее от разговора и вина лицо.– В любви к ним я черпаю желание жить, Хуан. Если бы не это смутное время, я бы непременно их вывез в свет!

– О да, мой друг, ты на правильном пути,– Эль Санто умело разрезал ножом алое яблоко.– Их все будут обожать, особенно мои сыновья. Я думаю, старина, нам время подумать о внуках. Война, невзгоды, голод – это не препятствия для счастья в старости. Твоим дочерям пора подумать о спутниках жизни… Что с тобою опять? Ты оглох, или у тебя отнялся язык?

– Нет…

– Так прошу, поддержи меня хоть в этом вопросе. Или и здесь мы разнимся во взглядах?

– Как можно?.. – хозяин ощутил укол стыда за то, что был невежлив со своим старым другом, и ему пришло в голову: «Хуан, возможно, в большей степени искренен со мною, чем я полагал». Ласаро еще раз виновато кивнул и посмотрел на Эль Санто. Губернатор молчал, его уставшие глаза, казалось, сосредоточились на чем-то очень далеком.

– Ах, мои малышки,– де Маркос не нашел ничего лучшего, как еще раз всплеснуть руками.– У меня слезы на глазах, мой друг, когда я думаю, что наступит день и мне придется остаться совсем одному…

– Ритм твоей речи весьма неуверен, почему? – Хуан надкусил яблоко.– И вообще сегодня вы постоянно удивляете меня, любезный сеньор Ласаро. Вы не хотите своим дочерям счастья? Держать на своих руках внуков?

– Si, но… Впрочем, они поступят так, как того желает их отец. Вы же понимаете, ваше сиятельство…

– Ах, оставь так обращаться ко мне!

– Прости, Хуан, прости… – кубки примирительно поднялись и союзно цокнули серебряными боками.– А что до Валенсии и Лоли, так ты же понимаешь, amigo, их воспитание не позволяет сказать отцу деликатных вещей…

– Вот и напрасно! – навалившись на край стола, де Аргуэлло взял из вазочки горсть засахаренных орехов.—Ты что же, хочешь из них сделать старых дев?

– О нет, как ты мог подумать? Я опекун моих девочек, и желаю им лишь счастья. Но они еще так юны, невинны, глупы и чисты…

– Как я хотел бы,– с улыбкой прервал его дон Хуан,—чтобы они находились под защитой моих сыновей! Ибо репутация юных прелестниц столь же хрупка, сколь и прекрасна.

– Что ты этим хочешь сказать? – Ласаро привстал со стула, словно угодил босяком на раскаленный противень.—Репутация моих дочерей в опасности?