Мария Роше - Унесённые «Призраком»

– И еще, Хупер, – прищурился капитан. – Здесь, на Бермудах, ты полностью отвечаешь за своих людей. Постарайтесь веселиться так, чтобы я потом не пожалел о том, что для вас сделал.

– Само собой, – усмехнулся бывший пират. И, склонив голову в знак признательности, уже серьезно добавил: – Сэр.

Роберт кивнул ему и отошел в сторону, туда, где у края причала одиноко стоял доктор Норвуд. Мин Чен еще оставался на судне, раненых уже погрузили в повозки и отправили в местный госпиталь, и Стейн, судя по всему, пребывал в растерянности, не зная, куда идти и что теперь делать. Ни вещей, ни денег у него не было. И знакомых на Бермудах, кроме Роберта, – тоже.

– Я больше года не сходил с корабля на землю, – сказал он, увидев капитана. – И чувствую себя странно, хотя мне здесь нравится. Как называется этот остров?

– Так же, как и столица: Сент-Джордж, – отозвался Роберт. – Всего тут около ста восьмидесяти островов и рифов, большинство из которых необитаемы. Что удивительно, Бермудские острова были открыты испанцем Хуаном Бермудесом почти три сотни лет назад, но осваивать их почему-то не стали: вероятно, сочли непригодными для основания колонии. Однако волею судьбы в начале прошлого века здесь потерпел крушение корабль «Sea Venture» с плывшими в Америку английскими колонистами и людям пришлось высадиться на архипелаге. Полторы сотни человек и корабельная собака провели на острове десять месяцев. Построили дома и церковь, собрали из остатков разбитого судна и местных деревьев два новых корабля и продолжили плавание. А еще два года спустя острова были официально переданы Британии и сюда приплыли первые поселенцы, основавшие городок Нью-Лондон, переименованный позже в Сент-Джордж.

– В честь святого Георгия, покровителя англичан? – улыбнулся Стейн.

– Нет, в честь Джорджа Сомерса, который командовал тем самым разбившимся кораблем, – Роберт помолчал, затем признался: – Отчаянный капитан с детских лет был моим кумиром. Фактически потеряв во время шторма корабль и оказавшись на необитаемых рифах, он не пал духом и не позволил своим людям предаться унынию. Сомерс был смелым, умным, решительным человеком, способным вести за собой и не привыкшим отступать перед неудачами. К несчастью, смерть слишком рано забрала его. Согласно распоряжению капитана, тело его отвезли на родину, в Англию, а сердце… оно навсегда осталось здесь, на Бермудах, в скромной могиле посреди Сомерс Гарден. Я вам потом покажу.

– Буду признателен, – Стейн бросил взгляд на спешащих мимо носильщиков с дорожными сундуками и решился спросить: – Роберт, не подскажете, как добраться до госпиталя? Доктор Мин говорил, что там мне могут выделить какое-нибудь жилье, а он порекомендует меня в качестве хирурга.

– Все это потом, – капитан расстегнул китель: жара ближе к вечеру становилась невыносимой. – Стейн, прошу вас не отказать мне в любезности и принять приглашение погостить у меня дома. Мы живем вдвоем с отцом, он уже много лет вдовец, а я не женат, так что свободных комнат у нас предостаточно. Я вас познакомлю, и, уверен, вы с мистером Айвором станете добрыми друзьями. – Роберт рассмеялся: – Он такой же идеалист, как и вы.

– Я идеалист? – удивился Стейн. Но спорить не стал и, немного подумав, ответил: – Что ж, если это не доставит вам неудобств, я с удовольствием приму приглашение.

Похоже, Роберт унаследовал от отца только стройное телосложение, высокий лоб и изящную форму носа. Эдвард Айвор, худощавый мужчина лет пятидесяти, внешне на сына совсем не походил: у него были добрые карие глаза, мягкие, чуть вьющиеся каштановые волосы, чувственная линия рта, говорящая о сентиментальном характере, и спокойный, мудрый взгляд человека, прожившего долгую и совсем не беззаботную жизнь. Он оказался чрезвычайно приветливым и охотно показал гостю свой дом – по местным меркам, огромный, из белого камня, с красной черепичной крышей, с множеством комнат и небольшим садом. В коридорах им то и дело попадались опрятно одетые чернокожие рабы и рабыни – мистер Айвор подчеркнуто называл их слугами, что было нехарактерно для колониального быта. В Шотландии рабство и торговля рабами всегда осуждались и давно уже были запрещены, но Стейн знал, что в британских колониях, несмотря на запреты, они не только до сих пор существуют, но и процветают в самом отвратительном и бесчеловечном виде. К счастью, в этом доме следов жестокого обращения доктор не заметил, а к пожилому Абрахаму, своему личному слуге, Эдвард Айвор относился почти что дружески, и это вызвало у Стейна еще большую симпатию.