Иван Соколов-Микитов - Пути кораблей

Скала Рубини

Нашей первой экскурсией на берег Земли Франца-Иосифа руководил Григорий Петрович, наш экспедиционный орнитолог, отлично знавший места обитания птиц. Он занимался исследованием птичьих базаров, и первый наш путь лежал к скале Рубини, где в великом множестве жили и гнездились всевозможные птицы.

Захватив на всякий случай ружья (третьим с нами отправился экспедиционный доктор, с пылом юноши искавший необычайных приключений), мы с удобством разместились в большой шлюпке, предоставленной в наше распоряжение новым начальником станции, руководившим на берегу разгрузкой.

— Настреляйте сотенки три кайр для наших собак, — сказал он, напутствуя нас. — Здесь это очень просто…

Нам показалось невозможным стрелять не боящихся человека птиц, позволявших брать себя руками. Такая стрельба — не дело настоящих охотников; мы решительно отказались выполнить просьбу, тем более что не было настоятельной нужды в корме для собак, всю дорогу питавшихся мясом убитых медведей.

— Еще в прошлом году население птичьих базаров здесь было значительно гуще, — сказал Григорий Петрович, когда мы уселись на весла. — На северном берегу бухты, над самой станцией, был большой базар люриков. Теперь там живут одиночные птицы. Соседство человека дает себя знать. Быть может, в ближайшем будущем для сохранения базаров скалу Рубини придется объявить заповедником, неприкосновенным для охоты…

Не заезжая на станцию, где уже кипела работа и слышались громкие голоса, странно звучавшие в прозрачной тишине полярного дня, мы направились прямо к Рубини, высоким пирогом поднимавшейся над зеркальной поверхностью бухты. Непривычная прозрачность воздуха обманывала зрение, а высокая, отражавшаяся как в зеркале, освещенная солнцем каменная скала показывалась обманчиво близкой. Понадобилось более часа, чтобы переплыть, казалось, совсем небольшое расстояние, отделявшее нас от красно-бурых базальтовых обрывов Рубини. Чем ближе мы подгребали, гуще носились над нами пролетавшие во всех направлениях птицы. Белогрудые кайры садились близко на воду и, повернувшись, быстро ныряли. В иззелена-прозрачной воде было видно, как быстро плавают они, вытянув шеи и загребая крыльями, под килем шлюпки. Маленькие чистики, свистя крыльями, протянув морковно-красные лапки, неутомимо носились над нашими головами. Серый глупыш-буревестник, отражаясь в воде, грузно кружил подле шлюпки.

Чем ближе подплывали мы к выраставшей над водой скале, слышнее доносился шум птичьего базара. Казалось, близко шумит большая, многоголосая ярмарка. В сливавшемся шуме и гомоне множества птичьих голосов отчетливо слышались отдельные вскрики. Было похоже, что это ссорятся и кричат на ярмарочных возах сердитые бабы.

Бесчисленное множество птиц населяли отвесную часть скалы, стеною возвышавшуюся над водой. Птицы кричали, ссорились, непрерывно слетали и возвращались, и над скалою слышался неумолкаемый шум. Вся скала от верху и до низу была покрыта выветрившимся многолетним птичьим пометом. Тяжелый запах грязного птичьего помета чувствовался все сильнее. В абсолютной чистоте полярного воздуха этот запах казался особенно отвратительным.

Окруженные плававшими и пролетавшими птицами, не обращавшими на нас внимания, мы подгребли под самый базар.

Недоступная человеку отвесная скала представляла замечательное зрелище. От самого верха птицы тесно лепились на каждом карнизе, на всяком выступе камня. Невозможно понять, как ухитрялись они держаться. Случалось, иные срывались, падали в воздух и опять с криком садились, расталкивая недовольных соседей. Группы лепившихся по карнизам и выступам птиц представляли собою самые затейливые фигуры.

Птицы лепились в разнообразных позах и положениях. В бинокль можно было разглядеть, как самые крайние, раскинув крылья и вытянув шеи, балансируют на краешке камня.

Тысячи птиц вились над скалою, и казалось, что мы стоим у подножия гигантского улья, из которого в жаркий полдень выходит рой.

На воде под скалой хлопьями плавал пух. Известковый дождь непрерывно сыпался сверху у подножия каменной гигантской скалы, глубоко уходившей в прозрачную зеленоватую воду.

Птицы, сверху донизу занимавшие отвесные скалы Рубини, ни малейшего внимания не обращали на проплывавшую внизу шлюпку. Положив весла и отдавшись течению, мы занялись наблюдениями. Над общим гнездовьем, на краю зеленевшего мохом обрыва, я заметил сидевших попарно больших белых птиц. Эти птицы сидели отдельно и, казалось, с высоты наблюдали за общим порядком.