Геннадий Семар - Океан. Выпуск шестой

— Черт возьми, мы должны что-то сделать! — крикнул Лич. — Кто пойдет на берег?

Тринадцать человек под командой младшего лейтенанта Неедлера спустили одну из трех шлюпок монитора и, налегая на весла, быстро достигли берега… Оставив в шлюпке одного матроса, остальные поспешили в разрушенный город. На борту монитора спешно снаряжался десант из сорока человек во главе с лейтенантом Биллингсом. Люди захватили с собой топоры, ломы, тросы, кое-какие медикаменты, из кочегарки выделили даже лопаты…

Вдруг внимание людей, занятых сборами, привлек какой-то глухой, низкий рокот.

«Взглянув на берег, мы, к своему неописуемому ужасу, обнаружили, что на том месте, где мгновением раньше находился черневший от толпы людей пирс, больше не было ничего: в один момент все было поглощено внезапно нахлынувшим морем, — вспоминает Биллингс. — На корабле же этот прилив моря никто не заметил. Одновременно мы увидели шлюпку с матросом, неудержимо увлекаемую морским валом прямо к отвесному утесу Моро. Волна разбилась о скалу, и шлюпка с матросом исчезла в белой пене…»

Монитор содрогнулся, точно с полного хода налетел на мель. Ошеломленные люди на борту снова увидели, как по суше стали двигаться самые настоящие волны, песчаные дюны грозно надвигались с юго-востока. Горы затянуло серой мглой, ужасающий гул несся, казалось, из их недр. С устрашающим рокотом океан стал быстро отступать, увлекая за собой сорванные с якорей суда. Прикованный двумя якорями «Уотери» остался на месте в потоках уносящейся воды, затем он содрогнулся и перестал качаться. Взорам моряков представилось никогда не виданное прежде: монитор сидел на обнажившемся океанском дне.

Вокруг бились и извивались рыбы, шевелились причудливые морские животные, бессильно распластались водоросли. В нескольких десятках метров от «Уотери» виднелись бесформенные обломки какого-то давным-давно затонувшего судна. Мористее можно было заметить еще несколько таких же древних остовов. Но среди них оказались и многие суда, задержавшиеся на якорях. Так как их корпуса имели обычную для парусников округлую форму, все они легли на борт.

— Океан сейчас вернется! — крикнул Лич. — Все вниз!

Выбравшиеся на палубу люди поспешно укрылись, а командир, лейтенант Биллингс и два офицера оставались в боевой рубке, наблюдая за происходившим вокруг.

Океан вернулся обратно — не одиночной волной, а стремительным, но плавным приливом. Одно за другим опрокинулись вверх килем парусные суда, что лежали вокруг монитора: австро-венгерский бриг «Элизабетта», итальянский барк «Мирамор», чилийский фрегат «Эсмеральда», английский барк «Дорис», американские — «Мариетта» и «Мельвилль»… Одни из них исчезли, едва всплыв, другие остались на дне, третьи плавали вверх килем, сталкиваясь друг с другом. Один «Уотери» всплыл невредимым и покачивался на пологой зыби.

«С этого момента, — пишет Биллингс, — морская стихия, казалось, бросила вызов всем законам природы. Стремительные течения таскали наш корабль в самых различных направлениях. Мы неслись со скоростью, какой в другое время не могли бы достичь даже если бы наши машины работали самым полным ходом… Земля продолжала содрогаться через неровные промежутки времени. Монитор то мчался по кругу, то останавливался так резко, что все падали с ног…»

Перуанский броненосец «Америка» продолжал держаться на поверхности, как и американское судно «Фредония». На броненосце отклепали якорные цепи и пошли самым полным ходом. Дважды корабль задевал дно, его корпус получил повреждения, но он продолжал борьбу. Течение подхватило броненосец и понесло к берегу.

Капитан «Фредонии» Дайер в мегафон крикнул морякам броненосца, находившимся буквально в нескольких метрах:

— Вы нам не поможете! Мы тонем! Спасайтесь сами! Прощайте!..

Через мгновение «Фредония» с чудовищным треском разбилась о скалу и исчезла. Отхлынувшее течение подхватило броненосец, и он, все так же дымя, с машинами, работающими на «полный вперед», но увлекаемый кормой назад, помчался в другом направлении. Но и это было еще не все!

Невероятные события, пережитые экипажем «Уотери», оказывается, были лишь прелюдией к дальнейшим испытаниям.

Биллингс вспоминает:

«Мы были подавлены душевно и физически. Мы не могли уйти в море — отклепать цепи было невозможно, да и наш старик не выгреб бы против такого течения. Вытравив цепи до конца, мы продолжали свой ужасный танец. Гул и рев не прекращались…