Иван Медведев - Король моря

Умело маневрируя, испанская эскадра уклонилась от первой атаки юрких пиратских кораблей. Они растянулись на несколько миль и больше к испанцам приблизиться не смогли: вражеские галионы воспользовались своим преимуществом в тяжёлой артиллерии и задали пиратам трёпку. Разметав нахалов, караван продолжил путь.

К месту сбора рассеянная пиратская флотилия собралась сильно поредевшей: недосчитались француза Гранье и нескольких других капитанов. Девис понимал, что крепко спаять эскадру может только крупная удача, но Фортуна как будто специально не замечала усилий флибустьеров. В Никарагуа они захватили город Леон, сожгли несколько поселений, но золота там не было. Флотилия распалась. Дампир присоединился к Свану, намеревавшемуся на «Молодой лебеди» пересечь Тихий океан. Уофер остался на «Усладе холостяка». Друзья не поссорились. Просто Дампира всегда влекли моря и земли, где он ещё не был.

Второй месяц «Молодая лебедь» и барк капитана Тита находились в пути. За всё время плавания моряки ни разу не встретили земли, не увидели ни одной птицы, не поймали ни одной рыбы. Медленно тянулись бесконечные, отупляющие однообразием вахты.

Дампир уверял товарищей, что океан не безбрежен, но суеверное чувство посещало даже его. Штили затягивали плавание. Продовольствие кончалось, питьевая вода испортилась. Ежедневный рацион Сван урезал до полгорстки маиса и двух червивых сухарей, которые грызли в темноте, чтобы не видеть, как они выглядят.

Проглотив свою порцию, Дампир оставлял один сухарь для приманки корабельных крыс. Они давно стали дичью. Была разработана особая методика охоты. Свободные от вахты флибустьеры спускались в трюм и с сухарём в зубах часами изображали спящих. Когда наиболее голодная и отважная крыса подбиралась достаточно близко, пираты молниеносно хватали её. Иногда удачливый охотник продавал добычу, ценившуюся в буквальном смысле на вес золота.

Шли дни. Солнце всплывало утром на востоке и тонуло вечером на западе. И только вокруг двух кораблей ничего не менялось. Вода и вода. И днём, и ночью. Голод сводил с ума. Наиболее отчаявшиеся сговорились убить толстого капитана «Молодой лебеди» и съесть его, если в ближайшие дни не появится берег.

– Держу пари, что у вас разболелись бы животы, – смеялся Сван, когда позже ему рассказали об этом.

Наконец, спустя пятьдесят дней, на всю жизнь запомнившихся морякам, показались горы Гуама.

– Земля!

Некоторые разбойники, привыкшие испытывать только два чувства – жадность и жестокость, – украдкой плакали.

Остров Гуам, открытый великим Магелланом, лежал на главной тихоокеанской морской дороге и служил своеобразной «гостиницей» для экипажей кораблей всех стран, несмотря на то, что принадлежал Испании. Гарнизон далёкой колонии предпочитал не ссориться, а торговать с иностранными моряками и не задавать лишних вопросов.

Свана принял сам губернатор. Испанец был настолько любезен и предупредителен, что у английского капитана сначала это даже вызвало подозрения: уж не заманивают ли их в ловушку сладкими речами? Однако скоро всё выяснилось: местные племена чаморро подняли восстание, а присутствие дружественного европейского корабля могло охладить пыл воинственных туземцев.

– Недавно здесь побывал капитан Итон, – сказал губернатор, скосив взгляд на палец, где поблёскивал подарок Итона – золотой перстень с бриллиантом. – Очень достойный джентльмен.

– Мы тоже не останемся в долгу, – заверил его Сван.

Испанец вздохнул, развёл руками. Запасы провианта у него подходили к концу, и особенно помочь исхудавшим англичанам он не мог, но дал дельный совет: на острове Минданао в Южных Филиппинах, что в двадцати днях пути от Гуама, Сван найдёт и получит всё необходимое.

Минданао находился под властью местного султана. Англичан, как возможных союзников в борьбе против наседавших испанцев и голландцев, встретили тепло и радушно, приглашали в дома, щедро угощали, предлагали женщин.

– Англичане – хорошо, – улыбались хозяева. – Испанцы и голландцы – плохо. – Они кривили лицо, плевались и брезгливо встряхивали руками. Сам Сван жил при дворе султана, где в его честь каждую ночь устраивали празднества с танцами полуобнажённых красавиц. Во время обильной трапезы слух пирата услаждали два лучших придворных музыканта. Всё это льстило его тщеславию. Капитан почти не появлялся на корабле и избегал всяких разговоров о продолжении плавания.