Владимир Успенский - Тревожная вахта

За долгие годы жизни на Севере Марья Никитична не смогла привыкнуть к этой сказочной игре света, что-то недоброе чудилось ей всякий раз в зыбком сиянии. Закрадывалась в сердце тревога.

Марья Никитична смела снег с крыльца, поставила в сени веник. Подумала, что бы ещё сделать. Почистила бы дорожку, да старик будет ворчать — любит всё делать сам. Заботлив стал к ней с той поры, как выросли и разлетелись по белу свету их сыновья. Всё беспокоится, не простыла бы, не захворала. Знать, тяжело старику подумать, что останется он на краю земли один-одинешенек. А раньше-то и в море ходила с ним Марья Никитична, и по дому управлялась сама.

Время летело незаметно. Скоро уж должен был возвратиться Захарий. Марья Никитична принесла дров, затопила печь, заварила крепкий чай. Старик намерзнется, надо ему погреться. Жалко, нет спирта, в самый раз бы сейчас налить Захарию стопку.

Посмотрела на ходики. Уже больше трех часов хозяин в море, пора встречать его. Одевшись потеплей, спустилась с крыльца. Ночь стала ещё темнее. В поселке раздавался скрип шагов и позвякивание вёдер: кто-то шел за водой. Небо сияло холодным светом, переливались на нем зыбкие яркие, но безжизненные краски. Снег вокруг порозовел, на черной воде то разгорались, то меркли багровые блики.

Старику давно пора было уже вернуться, но, сколько ни вслушивалась Марья Никитична, ухо её не улавливало звука мотора.

Она пошла по тропинке к причалу, где стояли на приколе карбасы и бот. Возле причала особенно сильно гудел прибой. Каменные глыбы лежали здесь не только на берегу, но и в воде; волны даже в тихую погоду с шумом разбивались о них.

Свежий снег возле причала был истоптан, взрыхлен ногами. Это Захарий ходил тут, снаряжая карбас.

Марья Никитична начала беспокоиться не на шутку. Много раз провожала она старика в море и давно знала его привычку всегда возвращаться в срок. Захарий ценил свое слово — как скажет, так и сделает. Задержать его могла только погода: если вдруг налетал длительный снежный заряд или начинал дуть встречный ветер — «мордотык». Но погода была ясной, море спокойно. Может быть, рыбы много в ставных сетях? Но тогда Захарий вернулся бы скорее, чтобы поднять на ноги рыбаков…

Часа два провела Марья Никитична на причале в тревожном ожидании, думая только об одном — что же могло случиться? Заглох мотор? Ведь это часто бывает с изношенным «болиндером». Она представила себе Захария одного в темном море на потерявшем ход карбасе, который медленно уплывает по течению, и ей стало страшно.

Она не могла больше ждать. Возле причала висел привязанный проволокой к столбу, заиндевевший, будто обросший белым мхом, кусок рельса. Марья Никитична сняла железный румпель с ближнего карбаса. Звонкие удары разнеслись по всему поселку, и вскоре в домах захлопали двери. Люди, услышав сигнал, спешили к причалу. Женщины на бегу запахивали полушубки и ватники, повязывали платки. Следом шли старики. Обгоняя всех, неслись ребятишки.

Молча выслушали рыбаки сбивчивый рассказ Марьи Никитичны. Эти люди знали, что надо делать в таких случаях. Старушка ещё продолжала говорить, а на карбасах уже вспыхивали синие огоньки паяльных ламп — мотористы разогревали двигатели. Через десять минут мотобот и два карбаса отправились в море на поиски Захария.

Жители поселка не уходили с причала, все от мала до велика толпились тут, ожидая. Никто не говорил Марье Никитичне успокаивающих слов: тесная рыбацкая солидарность проявлялась в другом — все люди вместе с ней переживали такую же тревогу за судьбу Захария, какую переживала она.

Возле сетей старого рыбака не оказалось. Мотобот продолжал поиски в открытом море. Колхозники надеялись найти Захария или хотя бы перевернувшийся карбас, чтобы знать, где и какая беда случилась со стариком.

Несмотря на все старания, ничего обнаружить не удалось.

Об исчезновении рыбака Захария Ивановича Кораблева я узнал в тот день, когда приехал на Север. И помнится, не придал этому событию особого значения. Несчастный случай: к сожалению, на море это бывает не так уж редко.

Однако расскажу обо всём по порядку.

Баренцево море было довольно хорошо знакомо мне: я служил здесь на сторожевом корабле ещё в довоенные годы. Полярная ночь, северное сияние, незамерзающие бухты, казавшиеся черными в окантовке белых заснеженных берегов, — всё это не произвело на меня того впечатления, какое обычно бывает у новичков. Откровенно говоря, я даже не обратил внимания на всё эти достопримечательности; мысли мои были заняты совершенно другим. Только тут, на месте, я понял, насколько важным было полученное мной задание. На рейде стояло много крупных кораблей: и линкор, и крейсер, и эсминцы. В ближайшее время ожидался приход очередного конвоя транспортов с военными грузами. Для немецких морских диверсантов имелось достаточно важных целей. И если действительно отряд диверсантов появился в Северной Норвегии, то в скором времени следовало ожидать удара. Предотвращение его в какой-то степени зависело от меня. Но мне известно слишком мало, для того чтобы вступать в борьбу.