Владимир Успенский - Тревожная вахта

Лишь спустя несколько дней, перебирая в памяти всё связанное с нашим прощанием, я вспомнил, что мы с Астаховым впервые говорили друг другу «ты».

Вообще на тральщике должен был остаться не только майор, но и я. Оттуда легче было следить за ходом событий и направлять их. Но я решил, что принесу больше пользы на месте боя. В конце концов, на охотнике тоже есть рация, и я смогу быть в курсе дела. Я не сумел, да и не хотел побороть охвативший меня азарт — другое слово трудно найти. Ведь я уже длительное время занимался этими «морскими дьяволами», но до сих пор не встречался с ними в настоящем бою. Я считал, что направляюсь в самое ответственное и опасное место. Но на войне далеко не всегда можно определить, где опасно.

Двигатели большого охотника работали на полную мощность. Корабль шёл очень быстро. Мы приближались к линии нашего дозора. Я прислушивался. Но взрывы больше не повторялись. Не раздавалось и стрельбы. Это могло означать только одно: остальные немецкие суда ещё не обнаружены.

Несколько раз вспыхивали вдали прожекторы, то в одном, то в другом месте. Лучи шарили по морю и гасли. Мы тоже включили на минуту свой прожектор: сигнальщик заметил что-то подозрительное. Но ему, вероятно, показалось. Поверхность воды была пустынна.

Я очутился по воле случая на том БО, которым командовал старший лейтенант Задорожный. Тот самый Задорожный, чей рапорт о погоне за подводной лодкой мне довелось читать.

Он был опытным офицером. Я понял это по той уверенности, с которой он вёл свой корабль в ночном море, по его коротким деловым распоряжениям. Высокий, в большой шапке, глубоко надвинутой на уши, Задорожный стоял на мостике, отдавая команды негромким спокойным голосом.

Старший лейтенант изредка запрашивал акустика, не слышно ли шума чужих судов. Запрашивал, вероятно, по привычке. Ведь для больших охотников, главная задача которых — борьба с подводными лодками, гидроакустика является важнейшим средством обнаружения противника. Сейчас мы ожидали встречи с надводными судами. Но именно гидроакустика помогла нам.

Мы находились на линии дозора, возле минного поля, где недавно прозвучали два взрыва. И в это время акустик доложил, что слышит непонятный звук.

— Дистанция? Курсовой угол? — спросил Задорожный.

Акустик ответил, что звук слишком слаб и дистанцию можно определить только приблизительно. «Что за чёрт! Неужели подводная лодка?! — подумал я. — Комбинированная атака?»

Рассуждать не оставалось времени. Неизвестное судно шло навстречу нам вдоль кромки минного поля. Задорожный сдвинул на затылок шапку. Глаза его блестели весело и озорно.

— Вперед? — спросил он.

— Давай!

Старший лейтенант резко двинул ручки машинного телеграфа. Большой охотник рванулся как подстегнутый, по обеим сторонам форштевня выросли белые буруны.

Над горизонтом к этому времени поднялся уже серп месяца, было достаточно светло. Я окинул взглядом палубу БО. Ожидая команду, застыли возле пушек комендоры. На корме у глубинных бомб стояли наготове минеры.

Пологие глянцево-черные волны лениво катились навстречу. Вдали гребни их тускло блестели под лунным светом.

Матрос-сигнальщик закричал вдруг голосом таким пронзительным, что я вздрогнул:

— Перископ справа двадцать!

— Где? — бросился к нему Задорожный. Сигнальщик вытянул руку.

Я увидел белую пенистую полоску, бежавшую по черной воде.

Задорожный оттолкнул рулевого, сам схватился за штурвал, крикнул:

— Иду на таран!

Кто-то поспешно повторил его команду. Лицо у Задорожного напряженное, глаза расширены. Он принял опасное решение. Можно разбить корпус БО о корпус подводной лодки. Лучше бомбить её. Я ещё мог поправить командира. Но я не поправил. Таран — это наверняка!

Я вцепился руками в обвес мостика, наклонился вперед, спружинил ноги. Перископ рядом! Помню, я ещё успел удивиться: почему он такой маленький?!

Охотник содрогнулся от удара, нос его подбросило вверх, раздался скрежет и треск. Меня швырнуло на палубу. Упал на что-то мягкое. Подо мной ворочался и стонал сигнальщик в шубе.

Сразу вскочил на ноги. Задорожный стоял у штурвала без шапки. На лбу содрана кожа, по щеке ползли капли крови. БО описывал по воде круг.

— Вы ранены, дайте мне! — взялся я за ручку штурвала.

Задорожный отступил, покачнулся, но удержался на ногах. Скомандовал через переговорное устройство, чтобы мотористы уменьшили ход до малого.