Он стал бледнеть при пеньи петуха.
Поверье есть, что каждый год, зимою,
Пред прездником Христова Рождества,
Ночь напролет поет дневная птица.
Тогда, по слухам, духи не шалят,
Все тихо ночью, не вредят планеты
И пропадают чары ведьм и фей,
Так благодатно и священно время.
Вильям Шекспир. «Гамлет»
[8] Перевод Б. Пастернака.
Они шли несколько часов, избегая оживленных дорог, поскольку отряды солдат с факелами прочесывали, казалось, весь Спаниш-таун и его окрестности. Шэнди вел Бет по задворкам; они пробирались по узким тропинкам между рядами сахарного тростника. Дважды на них начинали лаять собаки, но оба раза Шэнди удалось, насвистев определенную мелодию, заставить ветер дуть в другую сторону и унести их запах. Он не смог, однако, столь же легко разделаться с москитами; им с Бет пришлось обмазаться грязью, чтобы насекомые не так докучали. Шэнди определял направление и время по звездам, когда они выходили из-под ветвей деревьев. Однако он не выбросил компас, который купил вместе с одеждой, хотя его вес оттягивал карман.
Несколько раз Бет впадала в транс и шла, как сомнамбула; если бы Шэнди не вел ее за руку, она натыкалась бы на деревья и кусты. Однажды она просто уснула на ходу, и Шэнди пришлось нести девушку, завидуя ее краткому отдыху. Все же большую часть времени Бет была бодра, и на протяжении долгих миль они с Шэнди шепотом беседовали. Бет рассказала Шэнди о годах, проведенных в монастыре, а Шэнди описал их с отцом путешествия по всей Европе с театром марионеток. Бет спросила Шэнди про Энн Бонни таким нарочито равнодушным тоном, что сердце его бешено заколотилось. Он был как пьяный — от усталости и от счастья — и в ответ на ее вопрос разразился довольно бессвязным монологом о любви и расставании, возмужании и смерти, рождении и судьбе; когда потом он пытался вспомнить свои слова, оказалось, что он сохранил о них лишь смутные воспоминания. Но что бы он ни сказал тогда, Бет была явно довольна услышанным, и хотя сейчас она шла не в трансе, Шэнди взял ее за руку.
Беглецы все время старались идти на юг; когда, по оценке Шэнди, было около трех часов ночи, они оказались на песчаном берегу. Между ними и бесконечной чернотой моря смутно виднелись какие-то строения; Шэнди показалось, что он узнал здание Морского управления. Они с Бет вышли из-под пальм и двинулись по берегу, прячась в тени домов и пересекая улицы и площади так быстро и бесшумно, как только могли. В некоторых здания огни еще не были потушены, и несколько раз они слышали пьяные голоса, однако беглецов никто не окликнул.
Они миновали несколько причалов, но каждый раз, когда Шэнди подкрадывался к ним с намерением украсть лодку, его отпугивали голоса и свет фонаря. Дважды ночной ветер донес до него лязг оружия, и ему удалось даже подслушать разговор, в котором было упомянуто имя Шэнди. Британские власти, которым не удалось помешать ему попасть в Спаниш-таун, явно не намеревались позволить ему покинуть город.
Еще более осторожно, чем раньше, Шэнди и Бет продолжали пробираться на юг; скоро строения кончились, потянулись бамбуковые навесы, и наконец, когда звезды стали бледнеть, беглецы добрались до широкой полосы болот, окаймлявшей берег моря. На редких возвышенностях можно было разглядеть загон для скота или рыбачью хижину. Москиты здесь особенно свирепствовали, и Шэнди и Бет пришлось обвязать лица оторванными от одежды полосами ткани, чтобы не вдохнуть насекомых. Однако в этой безлюдной местности Шэнди чувствовал себя спокойнее; теперь не нужно было так заботиться о соблюдении тишины и можно было идти быстрее.
При первых лучах рассвета они подошли к полуразвалившемуся причалу, рядом с которым качалась на волнах парусная лодка. Шэнди несколько минут всматривался в фигуры пяти или шести оборванцев, дремавших вокруг костра; когда ветер раздувал угли, их силуэты четко выступали из темноты. Наконец он вернулся к Бет в кусты, отделявшие их от берега, и удовлетворенно прошептал:
— Это всего лишь рыбаки. — Бет не слышала его: ею снова овладел один из приступов транса. Шэнди еще раньше накинул ей на плечи свой бархатный кафтан, карман которого оттягивал компас, и сейчас ежился на утреннем ветру. — Пошли, — прошептал он, поднимая ее на ноги и ощупывая свою перевязь, чтобы убедиться: все его золотые эскудо на месте. — Мы сейчас купим лодку.
Шэнди понимал, что рыбаки будут удивлены появившейся перед ними в холодные рассветные часы странной парой — женщиной, идущей, как сомнамбула, в ночной рубашке и накинутом на плечи кафтане, и ее спутником в грязном и запятнанном кровью парадном костюме, — но был уверен, что полдюжины золотых монет усыпят все подозрения.
Читать дальше