Тим Пауэрс - На странных берегах

Но Дэвис глядел на пирата, который только что высказался. Он по-волчьи осклабился и показал на рану:

— А, Веннер, ты всерьез считаешь это раной? Этот порез?

Дэвис оперся руками о палубу, согнув сначала одну ногу, приподнялся, все еще улыбаясь, глянул опять на Веннера и медленно-медленно встал. Улыбка не сходила с его лица, хотя он сильно побледнел под загаром и по вискам струился пот.

— Ты... ты новичок, Веннер, — хрипло сказал Дэвис. — При случае спроси Эбботта или Гарднера, какой должна быть рана, чтобы вывести меня из строя.

Он сделал глубокий вдох, пошатнулся и какое-то время созерцал палубу. Штанину по всей длине окрасило кровью. Через секунду он поднял голову и неуверенно сделал шаг назад, вынимая рапиру опять.

— Или... Веннер, ты и сам не прочь... проверить, насколько эта царапина вывела меня из строя?..

Веннер оказался низеньким крепышом с лицом, изъеденным оспой. С полуулыбкой на губах он какое-то время молча разглядывал своего капитана, словно противника за игорным столом, который либо притворяется пьяным, либо нарочно преувеличивает степень опьянения. Наконец он просто развел руками.

— Дьявол меня побери, Фил, — весело сказал он. — Ты же знаешь, нам с тобой делить нечего.

Дэвис кивнул и позволил себе на мгновение прикрыть глаза.

— Да, конечно.

Засовывая рапиру в ножны, он повернулся к Шанданьяку.

— Веннер, однако, прав, — проскрипел он. — Я чертовски рад, что никто не убил тебя... по крайней мере пока я не смогу научиться этому финту. — Он позволил себе прислониться к стене кубрика. — Но Боже милостивый! — воскликнул он с ноткой искреннего изумления. — Откуда ты знаешь такой славный трюк, хотя двигаешься хуже утки и саблю держишь, как кок сковороду!

Шанданьяк не смог сразу выдумать правдоподобной лжи и неуверенно признался:

— Мой отец был хозяином кукольного театра, и я... я всю жизнь управлял марионетками. Мы выступали... по всей Европе, и когда по ходу пьесы требовались поединки — а в наш репертуар входили и пьесы Шекспира, — он специально справлялся у мастеров фехтования, чтобы все было как можно более реалистично. Так... я научился многим приемам и повторял их сотни раз, но только с куклами.

Держась за бок, Дэвис вытаращил на него глаза.

— Куклы, — наконец выдавил он. — Что ж, я... Надо же, куклы! — Скользя по стене, он осел на палубу. — Черт, куда подевался Хансон?!

— Я здесь, Фил! — заторопился к нему один из пиратов, на ходу раскрывая складной нож. — Тебе бы надо прилечь, слышишь.

Дэвис покорно лег, но оперся на локоть, чтобы видеть Шанданьяка, пока Хансон, очевидно, бывший у пиратов за хирурга, разрезал одежду.

— Что ж, — повторил Дэвис, — Веннер намекнул, что я был слишком... суров, отдавая приказ убить тебя, и наше братство мы... ай... дьявол, Хансон, поаккуратнее же, черт побери! — Он прикрыл глаза и, собравшись с силами, продолжил: — А у нас принято обсуждать любой приказ, кроме как в бою. Тем не менее ты ранил меня, и я не могу просто взять и... позволить тебе отплыть вместе со всеми на шлюпке. — Дэвис оглядел остальных. — Я предлагаю предоставить ему выбор.

Пираты закивали и криками выразили свое одобрение.

Дэвис взглянул на Шанданьяка:

— Итак, присоединяйся к нам и поклянись разделять наши цели либо прими смерть, здесь и сейчас.

Шанданьяк оглянулся на Бет Харвуд, но та что-то шептала своему отцу, который, впрочем, не обращал на нее никакого внимания. За ними высилась массивная фигура Лео Френда. Его лицо кривилось в недовольной гримасе, видимо, он был разочарован тем, что Шанданьяк до сих пор жив. Никогда прежде Шанданьяк не чувствовал себя столь одиноким и беззащитным. Неожиданно он ощутил, как ужасно ему не хватает отца.

Он обернулся к Дэвису:

— Я с вами.

Дэвис рассудительно кивнул:

— Что ж, ответ обычно таков, хоть я и засомневался было немного.

Хансон поднялся и с сомнением посмотрел на сооруженный им бандаж.

— Пожалуй, это все, что я могу сделать для тебя, Фил, — буркнул он. — Проследи, чтобы его милость Харвуд остановил кровь и не дал ране воспалиться.

Шанданьяк с изумлением посмотрел на Хансона. Тот, наверное, оговорился. Он, должно быть, имел в виду Френда, ведь философия вряд ли способна залечивать раны.

Услышав свое имя, Харвуд наконец вышел из задумчивости и поднял голову.

— Где Тэтч? — громко спросил он. — Он должен быть здесь. Где же он?

— Ему времени не хватило, — бросил Дэвис, не поворачиваясь. — Как раз сейчас он добывает в Чарльстоне припасы, которые вы просили. Мы встретимся с ним уже во Флориде. А теперь подойдите сюда и позаботьтесь, чтобы я не подох от этой раны.