Джулиан Стоквин - Укротители моря

– Где Ренци?

Уже давным-давно рассвело, а Ренци еще не появлялся в кают-компании. В своей каюте Ренци также не было, Кидд не знал, что и думать.

– Ренци? Думаю, он остался там же, в таверне Маннинга. Он уже был хорош, когда я уходил оттуда, – с трудом ворочая языком, подсказал Прингл.

В таверне? Кидд надел китель и схватил треуголку. Он никогда не видел своего друга пьяным. Ренци не мог быть отвергнутым любовником. Женщина, с которой он видел его на банкете? Немыслимо!

Таверну Маннинга морские офицеры посещали с завидной регулярностью, но, к удивлению Кидда, он не нашел своего друга в пивном зале в одном из кресел с высокими спинками, не было его приятеля ни в одном из уединенных кабинетов. Кто-то из подручных хозяина любезно сообщил, что Ренци все еще наверху в снятой им комнате, более того, около полуночи он потребовал две бутылки вина, и что он там один-одинешенек.

Взволнованный Кидд побежал по лестнице наверх. Он долго стучал в дверь, но не добился никакого ответа.

– Николас! – негромко позвал он. – Я знаю, ты там. Позволь мне войти, дружище.

Он снова занеся кулак, чтобы ударить в дверь, и вдруг услышал глухой голос Ренци:

– Благодарю тебя за визит, но я сейчас совершенно разбит. Я вернусь на корабль, но попозже.

– Тот, кто проходит мимо друга, попавшего в беду, – низкий обманщик, а не настоящий друг.

Наступила тишина, затем донесся какой-то шум, и дверь отворилась. Том едва не рассмеялся, увидев помятую физиономию Ренци, однако вовремя сдержался. Он присел на стул рядом с кроватью.

– Могу ли я чем-нибудь помочь тебе? – спросил Кидд ровным голосом.

Ренци злобно взглянул на него, застонал и упал в кресло.

– Я конченый человек, понимаешь. Сейчас я тебе все расскажу, но сначала надо выпить.

Кидд выпрямился, насторожившись. Ренци протянул руку и взял кувшин с водой, стоявший на буфете. Он жадно глотал воду и выпил кувшин почти до дна, затем вытер рот тыльной стороной ладони и попытался ухмыльнуться.

– Ну что ж, признаюсь, я невольно попал в сети Венеры, стал игрушкой в руках Купидона. В общем, надо признаться, меня одурачили как последнего болвана.

– Неужели? – переспросил Кидд, старясь не выказывать излишней заинтересованности.

– Очаровательная нимфа, молодой побег на стволе светского общества, чье имя, вероятно, скоро будет известно в самых благородных местных семьях, вот кто она, кто отказала мне.

– И это… та самая женщина, что была с тобой на банкете? – в недоумении спросил Кидд.

– Нет, не она, – раздраженно ответил Ренци. – Это всего лишь первая девушка, подвернувшаяся под руку. Нет, я говорю о юной грации, исполненной очарования, о совершенном образце девственности и чистоты. Я повстречался с ней на рауте у адмирала. С тех пор я неоднократно появлялся вместе с ней на многих светских вечерах, блестящая собеседница. А потом, жалкий олух, не смевший подниматься так высоко, зачем я только попробовал искушать судьбу, я никак не ожидал, что буду отвергнут… – он умолк на полуслове и печально уставился в стену.

– И что дальше?

– Мне горько признаваться в этом, но она…

– Что она?

– По-видимому, эта юная леди, как бы мне поточнее выразиться? Она почитательница Сафо [25].

Заметив ничего не выражавший взгляд Кидда, Ренци пояснил:

– Это означает, что она предпочитает женское общество мужскому, причем во всех отношениях.

– Значит…

– Именно так. Для нее я был всего лишь игрушкой, своего рода рамкой для ее появления в свете. Короче, весьма назидательный случай.

– Николас, я…

– Но теперь, совершенно точно, все это в прошлом, – уныло заключил Ренци.

Кидд помолчал. Ему стало понятны отчаяние и отчужденность его друга, было ясно и то, что Ренци не нуждался ни в утешении, ни в жалости.

Ренци тяжко вздохнул, затем чуть подался вперед и сказал:

– Ладно, давай лучше поговорим о твоей метаморфозе.

– О моей?.. – осторожно переспросил Кидд.

– Ты, кажется, не полностью отдаешь себе отчет в случившемся. Здесь я подразумеваю не только твое появление на банкете вместе с мадам Терезой, – Ренци покачал головой и закрыл на минуту глаза. – Учти, твое решение привести на банкет Жюли выглядит очень хитрым притворством, стремлением привлечь внимание не только всего общества, но и самого принца Эдварда к своей особе. Очень удачный ход, ты взбудоражил весь Галифакс.

– Теперь везде только и говорят о том, какой ты искусный актер и светский лицедей. Разумеется, знакомство с тобой будет лестно для каждого. Спорим, на следующей неделе ты получишь больше приглашений, нежели ты в состоянии будешь принять в течение года.