Оуэн Чейз - Повествование о китобойце «Эссекс»

Соответственно этому я, с чрезмерным трудом, страданиями и муками, вскарабкался по кустам, корням и подлеску на один из утесов, тщетно оглядываясь по всем сторонам, где бы мог явить себя какой-нибудь признак воды. На расстоянии, до которого я добрался, не нашлось ни малейшего указания на влагу, хотя мои силы и не позволили мне залезть выше, чем примерно на 20 футов. Я сел на достигнутой высоте, чтоб немного перевести дух, и размышлял о бесплодности поиска моего, и о последующих бедах и продолжении страданий, с необходимостью отсюда вытекающих, как заметил, что прилив с момента нашей высадки значительно поднялся и угрожал отрезать отступление наше к скалам, по которым только и могли мы вернуться на лодки наши. Поэтому я решил снова пойти к берегу и уведомить капитана и прочих о нашей неудаче в поисках воды, и посовещаться относительно уместности дальнейшего пребывания нашего на острове. Я ни на мгновение не терял из виду главную возможность, кою, я полагал, мы имели: либо достичь острова, либо встретить на море какое-нибудь судно; и чувствовал, что любое минутное промедление, лишенное равного возмещения, уменьшает эти шансы из-за потребления довольствия нашего. Когда я спустился, один из товарищей моих сообщил мне, что нашел место в скале на таком-то расстоянии, откуда малыми каплями сочилась вода, в промежутках примерно в пять минут, так, что он, приложив к скале губы, добыл ее немного, но она только разожгла аппетит его и не принесла ни малейшего удовлетворения. Я немедленно решил про себя, на основе этих сведений, предложить остаться до утра, чтобы произвести на другой день более тщательный поиск, и своими топориками расколоть новооткрытую скалу, имея в виду увеличить, если возможно, ток той воды. Мы все снова прибегли к лодкам нашим, и там выяснили, что у капитана сложилось такое же впечатление об уместности нашей задержки до утра. На сем мы высадились; и, вытащив лодки наши на берег, лежали в них в ту ночь, свободные от всех тревог бдения и труда, и предались посреди всех страданий наших ничем не ограниченному забытью и покою ума, которые казались такими согласными с предвкушениями, которые принес этот день. Не прошло и короткого времени, однако, как нас прервало утро; и чувство, и ощущение, и угрызения голода, и яростный жар жажды удвоили тогда желания и усилия мои снова исследовать остров. В ту ночь мы добыли немного крабов, пройдя по острову на значительное расстояние, и немного очень мелких рыб; но ждали следующего дня, лучшей подготовкой для трудов коего считали ночь освежающего и покойного отдыха.

21-го декабря. Мы все еще сохранили наше обычное довольствие, но оно совсем не отвечало цели обеспечения буйных требований нёба; создалась жажда такая чрезмерная и жестокая, что почти лишила нас дара речи. Губы потрескались и распухли, и во рту собирался род клейкой слюны, противной на вкус и невыразимо нестерпимой. Наши тела истощились почти до кожи и костей и были так слабы, что часто нам требовалась помощь друг друга, чтобы выполнять простейшие действия. Облегчение, стали мы понимать, должно вскоре прийти, или же прекратится естество наше. В отношении провизии нашей все еще поддерживалась полнейшая дисциплина; и всей целью нашей стало, если мы не сможем пополнить на острове наше пропитание, то добыть, тем или иным образом, достаточно воды, чтобы продолжать путешествие наше.

В соответствии с этим наши поиски воды начались снова с утром; каждый из нас взял себе направление и проверял всякое место, где было на нее хоть малейшее указание; бывшие на острове листочки кустарника, от жевания во рту дающие временное облегчение и чуть больше обычного горчащие, были ее заменой чрезвычайно приятной. В ходе наших изысканий вдоль склонов горы мы также то и дело встречали тропических птиц чудесного облика и расцветки, занимающие норки по ее склонам, откуда мы их вытаскивали без малейших затруднений. При приближении нашем они не делали попыток улететь, и вообще, кажется, не замечали нас. Эти птицы служили нам отличной трапезой; многие из коих были пойманы в течение дня, изжарены на костре, сложенном на берегу, и съедены с величайшей жадностию. Также мы нашли растение, по вкусу похожее на клоповник, в изрядном изобилии растущее в скальных расщелинах, которое оказалось очень сносной едой, если жевать его с птичьим мясом. Все это, вместе с гнездами, иные из коих полны были птенцами, а прочие яйцами, таких мы несколько нашли в течение дня, служило нам пищей, и замещало нам хлеб; от пользования коим во время нашего пребывания здесь мы воздерживались. Но воды, великой цели всех беспокойств и усилий наших, нигде мы не находили, и начали отчаиваться встретить ее на острове. Состояние крайней слабости нашей и отсутствие у многих обуви или иной одежды для ног не позволяли нам удаляться на большое расстояние, ибо из-за некой внезапной слабости или переутомления мы могли не вернуться, а ночью подвергнуться нападению диких зверей, возможно, населяющих этот остров, и не быть способными к сопротивлению без той слабой помощи, которую в противном случае могли бы друг другу оказать. Целый день был проведен таким образом, в собирании всего, что имеет съедобный вид или качества пищи, перед нами вставала еще одна ночь невзгод, без капли воды, чтоб охладить пересохшие языки наши. При таком состоянии дел мы не могли примирить себя с тем, чтобы долее оставаться на сем месте; день, и час, напрасно потерянный здесь, мог стоить нам спасения нашего. Капля воды, что была тогда в распоряжении нашем, могла, в последней нашей слабости, стать для нас самой жизнью. Я обрисовал суть размышлений моих капитану, который согласился со мной во мнении о необходимости предприятия решительных шагов в настоящей дилемме. После серьезного разговора на эту тему окончательно было решено потратить следующий день на дальнейшие поиски воды, и, если ничего не будет найдено, следующим утром покинуть остров.