Джереми Прайс - Невеста капитана Тича

Мэдж молча обняла Анну, вложив в это молчаливое изъявление любви и сочувствия все тепло своего старого сердца.

— О, моя крошка!.. — вздыхала Мэдж, когда лошади потащили карету на дорогу. Экипаж кренился и качался на неровностях почвы, и они обе крепко держались друг за друга, чтобы не свалиться с сидения.

— Бедное дитя мое, — произнесла Мэдж, когда колеса кареты, наконец, попали в наезженную колею дороги. — Какое ужасное несчастье! Бедный ваш отец…

— Что задумал Лори, Мэдж? Каким образом он собирается спасти его?

Мэдж потуже обернула тонкую меховую накидку вокруг своей жилистой шеи, дрожа от холода и от горя:

— Лучше бы вам не знать об этом, детка! Это чистейшее безумие, которое всех нас приведет на виселицу!

— Мэдж, дорогая, милая — ну, я прошу тебя! Ведь я уже почти взрослая! Скажи мне, что он собирается делать?

— У вашего брата возникла сумасбродная идея подкупить городского палача. Он говорит, что если это делалось прежде, то почему не может быть сделано опять? Неудачно завязанный узел на петле, неловкий толчок с лестницы…

Анна в ужасе зажмурилась.

— …и группа отчаянных товарищей под эшафотом устраивают схватку с солдатами и отбирают у ник тело бедного мастера Блайта… Ой-е, я слыхивала о подобных попытках, но никогда не слыхала, чтобы они заканчивались! успешно. Кое-кто из приятелей-медиков вашего брата уже согласился участвовать в похищении бедного хозяина и в попытке вернуть ему жизнь при помощи бесовских ухищрений, двигая его руками и надавливая ему коленом на живот. Это все закончится для них виселицей, — сказала я Лори. Но он хороший мальчик и хороший сын, и он должен попытаться. А мы будем молить господа о ниспослании ему удачи!

Глаза Анны были плотно закрыты. Она чувствовала отвратительную слабость, охватившую все ее тело, и молча прикусила губу, пытаясь побороть тошноту, подступающую к ее горлу.

— Мой брат доктор, Мэдж, — примирительно сказала она. — Я знаю, для тебя он всегда оставался ребенком, но он — доктор. И он должен знать, за что берется.

Мэдж с сомнением пожала плечами:

— Он говорил что-то о серебряной трубке, о каких-то опытах, которые он будто бы проводил еще будучи студентом в коммерческом госпитале над несчастной потаскушкой, вздернутой на виселицу в Канонгейте. Не знаю, дитя мое… Я ничего не знаю! Я знаю только то, что вам не следует завтра быть в Эдинбурге во время…

Фатальное слово «казни» так и осталось непроизнесенным.

— Я останусь дома и буду молиться, — просто ответила Анна.

Крупный костистый нос Мэдж, казалось, начал причинять беспокойство своей хозяйке, потому что она вдруг усердно стала промокать его большим клетчатым носовым платком.

— Дитя мое, — произнесла она через некоторое время после того, как манипуляции с платком привели к успешным результатам. — Двери вашего дома закрыты для вас. На дом вашего отца и на его имение наложен арест…

Анна молча восприняла сообщение об этом новом несчастье.

— Вам придется отправиться в Данди и остановиться там у моей сестры. У нее вы будете в безопасности.

— И отец с Лори приедут к нам туда?

— О нет! В Шотландии им оставаться нельзя. Они должны будут уехать очень далеко, и пройдет много времени, прежде чем они смогут вернуться.

— А мне нельзя будет уехать вместе с ними?

Мэдж покачала головой:

— Нет, моя девочка. Это было бы слишком тяжелым путешествием для вас. А сейчас мы едем в Лейтские доки. Я должна попытаться нанять для Лори и мастера Блайта каюту на любом корабле, капитан которого ценит золото дороже собственной шеи. Неважно, куда отправляется корабль, — сказал мне Лори, — лишь бы капитан согласился принять их на борт и уйти в море послезавтра с первым утренним приливом. Я уполномочена предложить ему за это двести золотых соверенов, если потребуется. Двести золотых соверенов за место на корабле, отправляющемся нивесть куда! Боже милостивый, да этого достаточно, чтобы купить десять домов в Эдинбурге! Но что стоит золото, если на карту поставлена жизнь человека?

Обе женщины, старая и молодая, молча сидели рука об руку, тесно прижавшись друг к другу, пока карета, неуклюже переваливаясь и трясясь на разбитой грунтовой дороге, везла их к Лейтским причалам. Анна, видя вокруг себя знакомую с детства черную кожу обивки одного из лучших ландо своего отца, чувствовала, как горячие слезы неудержимо текут по ее щекам.

— О, как счастлива была я сегодня утром, милая Мэдж! — неожиданно сказала она. — Мисс Хукер похвалила меня, и… и я была счастлива! Это были последние минуты моего детства, последние хорошие минуты в моей жизни!