Владимир Мезенцев - В порту Фримантл, за полчаса до отхода

Когда я вспоминаю о том, что произошло с нами совсем недавно, перед глазами неизменно встает ночной Фримантл, горящие фонари на набережной и желтые блики луны, разбросанные по бархатной от мазута гавани. А еще — наш турбоход «Леонид Соболев», девятипалубный пассажирский лайнер, переполненный иностранными туристами.

Уже семь месяцев проработал «Леонид Соболев» у австралийских берегов, осваивая прежде недоступную для нас, советских моряков, пассажирскую линию. Совершал плавания к островам Тихого океана, делал рейсы в Японию и Гонконг, неизменно возвращаясь в Сидней — отправной пункт круизов.

К судну-новичку здесь долго присматривались, не доверяли. Вначале было безлюдно на огромных палубах, в салонах и вестибюлях. А вокруг то и дело сновали переполненные теплоходы австралийцев и англичан. Неохотно, в условиях жесточайшей конкуренции, уступали они право на круизные рейсы турбоходу под красным флагом. Но прошло несколько месяцев, и о русских заговорили газеты.

Случилось это именно в Сиднее, когда молодой капитан дальнего плавания Николай Николаевич Самсонов только принял командование судном. В тот день из-за шторма не вошли в гавань корабли военно-морского флота США, выбросило на камни супертанкер — его владелец понес двухмиллионные убытки. Было отменено движение всех судов.

Но за час до разразившегося шторма, казалось, ничто не предвещало беды. Разгадать в одной туче на безоблачном небосклоне стремительно надвигающийся ураган смог только наш капитан.

Позже, вспоминая этот случай, Николай Николаевич будет шутя говорить о предчувствии. Но лучше назвать это предвидением, тем самым капитанским предвидением, что сродни таланту.

Мастерски развернув судно, капитан направил его к самому узкому и опасному месту гавани — воротам порта. И тут его нагнала туча, хлынули потоки дождя, проливного, тропического..

— Идет ураган, — предупредил лоцман-австралиец. — Нам не пройти через ворота Сиднея.

Сверкнула молния. Вспышка ее была настолько яркой и близкой, что на минуту все померкло перед глазами.

— Прошу вас немедленно покинуть мостик, — ответил капитан Самсонов.

Лоцман повиновался.

Капитан остался на мостике один. Один в ответе за судно, пассажиров, команду. Еще мгновение, и, набрав скорость, лайнер ринулся в морские ворота порта. Лишь одному сиднейскому корреспонденту удалось успеть отснять «Леонида Соболева», уходившего в океанские волны. Вмиг двенадцатиметровые валы скрыли от глаз почти весь турбоход. А еще через минуту, покачиваясь на чистой воде, он лег на заданный курс.

На следующее утро газеты Австралии перепечатывали снимок советского лайнера под заголовком «Бушующее море закрыло Сидней». А внизу: «Ураган! Нет, — говорят русские, — для нас это всего лишь небольшое волнение».

Это был риск? Да, но оправданный. То была очень наглядная победа судоводителя — ему удалось сломить лед недоверия у иностранных клиентов морского сервиса, поднять авторитет своего судна. Ведь мужество и профессиональное мастерство капитана всегда служили для пассажиров самой надежной рекомендацией.

Победителем уходил «Леонид Соболев» с завоеванной им линии, чтобы вновь вернуться сюда уже осенью, к окончанию сезона тропических дождей.

Капитан понимал, что успех его лайнера не может пройти бесследно, кое-кому он оказался не по душе. Владельцы судоходных компаний почувствовали в нем сильного конкурента. Реакционные круги испугались проводника социалистической пропаганды, советского образа жизни. В любой момент можно было ожидать от недругов провокаций или даже диверсий. Капитан Самсонов знал много тому примеров.

Еще в 1956 году вахтенный помощник Шарапов пресек попытку подвести мину под теплоход «Грузия», доставивший в Австралию сборную СССР на Олимпийские игры.

В одном из госпиталей Фримантла пытались склонить к измене Родине находившегося там на излечении матроса Дальневосточного пароходства.

Учебное судно «Товарищ» не участвовало в параде парусных кораблей, состоявшемся на реке Гудзон. Полиция предупредила заранее: «С моста могут сбросить бомбу. Мы бессильны обеспечить вашу безопасность». И словно в подтверждение этих слов, при полном бездействии полиции к борту одного из советских сухогрузов, стоявшего в американском порту, была подведена взрывчатка.