Вильям Ходжсон - Пираты – призраки

Откуда-то с носа прибежали капитан и второй помощник.

– Какого черта? – прокричал второй помощник, остановившись передо мной. – Что происходит, почему ты не у штурвала?

Он буквально пожирал меня глазами. Я поднялся и попытался ответить ему, но потрясение мое было слишком велико.

– Я... Там... Там... – Это все, что я смог выдавить из себя.

– Проклятье! – закричал зло второй помощник. – Марш к штурвалу!

Я не сдвинулся с места.

– Ты слышал или нет, черт тебя подери! – орал второй помощник.

– Слышал, сэр, но... – начал я.

– Марш на ют, Джессоп! – приказал он.

Что мне еще оставалось делать? Я пошел, решив для себя, что объясню ему все, как только представится возможность. Наверху трапа я остановился. Я не собирался возвращаться к штурвалу в одиночку. Снизу донесся голос капитана – он расспрашивал своего помощника об инциденте.

Второй помощник ответил не сразу. Прежде он повернулся к матросам, которые явно не торопились расходиться, и довольно резко произнес:

– Все свободны, ребята!

Я слышал, как вахтенные двинулись на бак. Они негромко переговаривались между собой. И только когда матросы ушли, второй помощник ответил на вопрос капитана. Он не мог знать, что я находился совсем рядом и слышу их разговор.

– Это Джессоп. Похоже, он опять что-то увидел. Но команда не должна знать ничего об этом – все и так уже изрядно перепуганы.

– Верно, – послышался голос капитана.

Они поднялись по трапу, и я отбежал на несколько шагов. – А здесь почему нет фонарей, мистер Тулипсон? – спросил удивленно капитан.

– Я думал, что здесь они не потребуются, – ответил второй помощник.

Затем он добавил что-то об экономии керосина.

– Повесьте, – решительно сказал Старик.

– Будет исполнено, – ответил помощник и крикнул вахтенному на рынде принести на ют пару ламп.

Затем они оба перешли на корму, где и наткнулись на меня, стоявшего под застекленным люком.

– Что ты тут делаешь, почему не на штурвале? – строго спросил меня Старик.

К тому времени я немного пришел в себя.

– Я вернусь туда, только если штурвал будет хорошо освещен, – сказал я.

Капитан грозно топнул ногой, и второй помощник поспешил вмешаться.

– Отставить, Джессоп! – воскликнул он. – Так не пойдет, парень. Давай-ка быстро к штурвалу и чтобы больше никаких споров. Тут вмешался капитан.

– Подождите! Что тебя пугает, Джессоп?

– Я видел нечто совершенно непонятное, сэр; оно перелезло через бор т...

– А! – воскликнул он, останавливая меня торопливым жестом. – Ты сядь, а то тебя всего дрожь бьет.

Я опустился на скамейку. Как отметил капитан, меня действительно трясло, и в моей руке мотался из стороны в сторону фонарь, снятый с компаса, – пятно света плясало на досках палубы.

– Итак, – продолжил он, – расскажи нам, что же произошло.

И я рассказал им все, что видел. Пока я говорил, вахтенный принес лампы и привязал их к вантам – одну с правого, другую с левого борта.

– Повесь еще один фонарь над гиком, – приказал капитан пареньку, когда тот закончил привязывать первые две лампы. – И поживей!

– Есть, сэр, – ответил практикант и побежал выполнять приказание.

Когда оно было выполнено, капитан заметил:

– Теперь ты можешь смело возвращаться к штурвалу – на корме стало совсем светло.

Я поднялся, поблагодарил его и пошел к штурвалу. Вернув на прежнее место фонарь, я взялся за рулевое колесо. Время от времени я с замиранием сердца оглядывался через плечо, и только когда пробили четыре склянки и меня пришли менять, я облегченно вздохнул.

Дабы избежать расспросов о своем внезапном появлении у подножия трапа на спуске с юта, я не потел в кубрик, а долго бродил, раскурив трубку, по главной палубе. Теперь я не особо нервничал, потому что на вантах с каждого борта висело по две лампы, и еще пара фонарей стояла на запасных стеньгах под фальшбортом.

Все же, несмотря на обилие света, мне показалось, что где-то после того, как пробили пять склянок, из-за поручней чуть дальше к корме от талрепов < Талреп – приспособление для натягивания снастей стоячего такелажа.> фок-мачты высунулась голова. Я сорвал с вант ближайший фонарь и направил туда его свет, но ничего не обнаружил. Однако глаза этого монстра навечно запечатлелись в моем сознании. Позже, когда я вспоминал их, у меня на душе становилось совсем гадко. Со временем я понял, какими жестокими были они... Бывает такой взгляд – тяжелый и непроницаемый. Дважды в течение одной и той же вахты я испытал схожие ощущения, только во второй раз это мерзкое видение исчезло еще до того, как я успел дотянуться до фонаря. А затем раздалось восемь склянок, и настала наша очередь быть подвахтенными.