Алексей Кирносов - Простое море

— Куда нас несет? — Боцман смотрит на каплю и не понимает, что это.

— На камни.

— Похоже, что всем труба?

— Похоже, — кивает головой Демидов и вдруг яростно орет: — Иди ты к чертовой матери со своей панихидой! Я тебе, паскудиному сыну, покажу такую трубу! — Демидов бьет кулаком по штурвалу. Глаза его налились кровью, дыхание перехватило.

— Побереги психику, капитан, — морщится боцман. — Она тебе пригодится, когда будем стучать бортом о камни. Поверь мне — я уже испытывал такое удовольствие в жизни. У меня жилы лопались, так я боролся. Кровь горлом шла. Да что я говорю.

— Если б ты знал, как мне тошно тебя слушать...

— Для твоей же пользы говорю.

— Ладно. О моей пользе начальство подумает, — спокойно говорит Демидов. — Иди к матросам. И чтоб никакой паники!

У стола стоят две грустные Неле. Август снимает плащ и кладет его на стул. Две Неле подходят ближе, соединяются в одну. Она берет плащ и выносит в переднюю.

— Остается только радоваться, что ты еще держишься на ногах, — говорит Неле, закрыв за собой дверь.

— Иначе бы я не пришел. — Август пытается обнять ее.

— Возможно, так было бы лучше. — Неле отстраняет его руки.

— Может быть, мне уйти? — Ему совсем не хочется уходить.

— Это уже ничего не изменит. Фу, какой гадости ты наглотался. Будешь есть?

— Не стоит терять время. Александр говорит, что годы летят, как по осени утки: стаями и быстро.

— Твой Александр любит говорить банальности. Кто это?

— Моряк. Я не видал его три года. Понимаешь, три года меня никто не называл Васькой! И случайно мы встретились на твоем перекрестке. Они пришли из Лондона, кажется. Теперь ты меня простишь хотя бы наполовину?

— He стой столбом посреди комнаты.

— Ты только не сердись. — Август обнимает Неле и садится с ней на диван. — Он зайдет за мной завтра пораньше, часов в восемь утра. Мы не будем тебе мешать и сходим на улицу Виру. Там как раз в восемь открывают столовую...

Лицо Неле застывает. Август ждет.

— Когда это кончится? — наконец произносит она. — Неужели нельзя провести время с другом как-то иначе?

— Можно. Если ты разрешишь посидеть у тебя. Он интересный человек.

— Я завтра могу пойти на работу после обеда, — говорит Неле.

— Я же знал, что ты умница. Ты всегда делаешь так, как лучше. Выходи за меня замуж, Неле. Где я впервые встретил твое имя? Кажется, в книжке, которую читал очень давно.

— Мне не хочется выходить за тебя замуж, — говорит Неле, не глядя на него. — Но я это сделаю, если ты в решающий момент не раздумаешь. А книжку, о которой ты говоришь, я тебе дам завтра. Перечитай ее.

— Ты хочешь сказать, что я свинтус, а у тебя высшее образование?

— Свинство — это не от образования, Август. Это от собственной бесхарактерности.

— Мне тоже иногда так кажется.

— Я выключу свет. Тебе надо спать. Мне тоже.

— Санька говорит, что жизнь коротка и годы летят, как... что-то... В общем, смотри, а то жизнь пройдет мимо.

— Сами вы прохо́дите мимо, — говорит Неле.

Август берет ее на руки и несет к кровати. Она закрывает глаза и кладет голову ему на плечо.

Наваливаясь всем телом на подпираемую ветром дверь, из диспетчерской порта выходит береговой матрос Пыльд. Он спускается с крыльца и медленно увязает в сугробе. Пыльд что-то бормочет, вытаскивая из снега валенки. Ветер забирается под тулуп, щекочет и щиплет тощее стариковское тело. Пыльд, кряхтя, вылезает из сугроба, запахивает тулуп и заходит за угол диспетчерской. Здесь почти нет ветра. Сразу становится тепло и уютно. Чтобы протянуть время, он решает проверить, не потерял ли бумагу, которую диспетчер велел отнести на «Нептун».

Пыльду шестьдесят лет. Из них двадцать он плавал матросом, пятнадцать — боцманом, и вот уже пять лет служит в порту береговым матросом. Уходить на пенсию он не хочет. Также, как раньше никак не мог уйти на берег. Он принимает концы приходящих судов, отдает концы уходящих и носит бумаги. У него всегда болит поясница и время от времени пропадает память.

Пыльд лезет в карман кителя, но в раскрытый тулуп забирается холод, и он поспешно запахивает полы. Некоторое время он раздумывает как быть и решает искать бумагу уже на «Нептуне». Там тепло и можно искать себе на здоровье, сколько хочешь. Он засовывает руки в рукава тулупа и, шаркая валенками по снегу, отправляется искать «Нептун». Пристально вглядываясь слезящимися глазами в силуэты судов, Пыльд обходит пустынные, тускло освещенные причалы и наконец видит могучий, похожий на гигантский утюг корпус.