Эрнст Сетон-Томпсон - Моя Жизнь

Зачем я пускался один в эти далекие, трудные странствования, никто из товарищей не мог понять. А меня с непреодолимой силой влекло вдаль - ведь я был теперь здоров и полон сил. Пробежать десять миль мне ничего не стоило. Я мог бродить весь день, не зная усталости. И всегда, когда я оставался один в этих тихих местах, меня охватывало какое-то дивное чувство, все горести куда-то исчезали, я был наверху блаженства.

Багряно- красное солнце пряталось за горизонтом, заливая алой краской снежную поляну. На розовом востоке вставал золотой месяц. Не было видно конца тополевого леса с его светлыми стволами, словно мраморными колоннами. Этот лес, еще не тронутый топором поселенца, был так великолепен, что мне жаль было расставаться с ним и уезжать в Онтарио.

На протяжении трех миль дорога шла густым лесом. Когда я стал приближаться к опушке, мне послышалось, будто товарищи кричат что-то. Было уже поздно и совсем темно.

«Не ослышался ли я?»

Я откликнулся. Мой голос эхом пронесся по лесу. Я весь превратился в слух. И в ответ раздался заунывный, протяжный вой, еще, еще и еще…

«Да ведь это же волки. Наверное, собираются на охоту».

Я откликнулся, на этот раз уже по-волчьи. Когда донесся их ответный вой, я понял, что они приближаются с большой скоростью.

- Гм! Ведь ты, кажется, вышел на охоту, не так ли? - пробормотал я.

Вот скоро и конец леса. А звуки настойчиво неслись все ближе и ближе. Я остановился и подумал: «Ну что ж, если эта свора вздумает атаковать человека, вооруженного винтовкой Винчестера, пусть попробует!»

Я ждал, что будет.

Они подходили все ближе и ближе. Вот волки уже на самом краю леса. Нас разделяет расстояние не больше пятидесяти ярдов. И вдруг раздается глухое рычание. Еще и еще раз.

А потом все затихает.

Волки, наверное, увидели меня и ушли. Подождав еще немного, я продолжал свой путь.

Три дня спустя мне пришлось проходить по этим же местам. Судя по следам, здесь было тогда три волка.

На следующий день я прошел двадцать пять миль, все так же неудачно, как и раньше. На семнадцатый день я отправился в новом направлении, к болотистым местам, поросшим елями и лиственницами. По дороге я подстрелил зайца и трех куропаток. Когда я забрел далеко по болоту, я заметил следы четырех лосей. Но было уже темно, и я вернулся домой.

Что за чарующая сила скрыта в снежных следах! Сколько чудесных рассказов можно прочесть по этим говорящим отпечаткам! Есть что-то волшебное в мысли, что там, на другом конце этой вереницы точек, находится зверь, который оставил их здесь, и что завладеть им - это вопрос только времени. Запись каждого движения так безупречна, что невольно останавливаешься в изумлении.

Время шло, а олень еще не был убит. Я боялся, что пройдет охотничий сезон, прежде чем я исполню свою клятву. Поэтому я решил больше не возвращаться домой ежедневно на ночевку и таким образом сэкономить время.

Итак, уложив в сани провизию на три дня, я выехал на охоту вместе с Гордоном Райтом. По дороге мы заехали за Джимом Дуфом. Он подбросил в наши сани своих продуктов на три дня и сам подсел к нам.

Часа через два мы остановились в лесу у подножия песчаного холма. Этот холм весь зарос ельником и показался нам хорошим местом для лагеря. Мы принялись за работу. Вырубили лес на вершине холма и загородились щитками из срубленных веток от ветра. Вскоре Гордон покинул нас.

Мы с Джимом пообедали и отправились на место, где я видел следы лосей два дня назад. После долгих скитаний мы наконец пришли к тополевым зарослям, где были свежие следы.

Следы кружились, переплетались, шли то в одну, то в другую сторону. Разобраться в них оказалось невозможным. Промучившись часа три, мы наконец решили, что вряд ли лоси останутся на месте, которое мы исходили вдоль и поперек. Наш новый план был такой: обойти вокруг зарослей и найти следы, которые уводили отсюда, то есть те, которые лоси оставили за собой, покидая заросли.

Предстояло путешествие в две мили. До наступления сумерек нам не удалось закончить свой обход, мы обошли заросли с трех сторон, но следов не нашли.

Итак, мы отложили свои поиски до следующего дня и вернулись обратно в лагерь.

Спал я на полу. Около полуночи проснулся в бодром состоянии. Дуф не привык к условиям походной жизни. Он все сидел у костра и с нетерпением ждал наступления утра. А когда я проснулся, мы решили, что скоро будет светать, и принялись стряпать завтрак.

На рассвете, лишь только стали заметны следы, мы вышли из лагеря. Через полчаса мы нашли место, где лоси вышли из зарослей. Следы пересекали болотистые места. Лось в отличие от чернохвостого оленя не боится болот, хотя, по-видимому, знает разницу между болотом, заросшим ивняком, глубоким, но покрытым прочным льдом, и болотом с порослями березы, мелким, но с предательски топким дном.