Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Затем погода испортилась, и авиация полторы недели оставалась на аэродромах. Но едва развиднелось, снова последовали непрерывные вылеты на патрулирование, перехват самолетов противника, прикрытие войск и ожесточенные бои, один из которых провело звено Михаила Найденко, Юрия Сельдякова и Георгия Урвачева с бомбардировщиками:

«19.02.42, МиГ-3. Патрулирование, 1 полет, 1 час. В составе звена в районе Батюшково сбил самолет противника типа Ю-88».

Еще один «Юнкерс» у Курьяново сбило звено в составе Сергея Платова, Николая Тараканчикова и Ивана Елисеева. Трудный бой был у Виктора Киселева и Константина Букварева под Солнечногорском с шестеркой Ме-110 и парой Ме-109. Правда, 109-е поспешили уйти, а 110-е, вероятно из эскадры «Хорст Вессель», приняли бой, но один из них, с пилотом фельдфебелем Бергманном и стрелком унтер-офицером Людекке, был сбит нашей парой, другие отступили.

Через два дня после этого Виктор Киселев, вернувшись из боевого вылета, на своем МиГе столкнулся на аэродроме с самолетом «Дуглас» летчика особой группы ГВФ Бибикова. Командир полка капитан Александров объявил обоих летчиков виновными в нарушении Наставления по производству полетов, но тем не менее предупредил командира этой особой группы о необходимости выполнять приказ командования, по которому самолеты-перехватчики имеют преимущество в передвижении по аэродрому.

Однако МиГ после столкновения требовал ремонта и замены мотора. Поэтому Киселеву дали восемь суток домашнего ареста с удержанием 50 % зарплаты за каждые сутки. Это взыскание выглядит странным на фоне постоянных воздушных боев и одержанной накануне «виновником» про исшествия победы. Но и то верно, что война войной, а за ущерб казенному имуществу надо отвечать, тем более что выплату за сбитый самолет летчик тоже получил. Такова бухгалтерия войны.

Впрочем, Виктор Киселев, наверное, «попал под раздачу» в связи с появившимся незадолго до этого постановлением ГКО и приказом Наркомата обороны по вопросам сохранения и учета государственного имущества, и как раз в день его столкновения со злосчастным «Дугласом» в эскадрильях шли партийные собрания по этому вопросу.

На собрании в 3-й эскадрилье Николай Мирошниченко в своем выступлении решительно взял быка за рога: «У нас в блиндаже сгорели унты у летчика комсомольца Урвачева. За это его надо привлечь к строгой ответственности и удержать их стоимость в трехкратном размере» . Далее Николай ударил не в бровь, а в глаз: «Мотор М-32 стоит уже два месяца в ангаре, и чей он, до сих пор неизвестно, а также разбросано четыре ящика с бомбами ФАБ-25, тоже неизвестно кому принадлежащими» .

Комиссар полка в донесении политотделу корпуса о выполнении решений ГКО, Наркомата обороны и о прошедших в связи с этим партийных собраниях доложил, что авиа бомбы собраны и сданы на склад боеприпасов, а мотор взят на учет и будет отослан на завод. Донесение он закончил уверением: «Сейчас идет подготовка комсомольских собраний по этим вопросам» . Видно, что у партийных органов было полно забот, но и воевать тоже кто-то должен. Поэтому на следующий день лишившийся унтов комсомолец Урвачев вместе с Михаилом Найденко атаковал мессера:

«23.02.42, МиГ-3. Прикрытие войск, 1 полет, 1 час 05 минут. В паре в районе Некрасово сбил Ме-110».

Спустя четыре дня Найденко, Тараканчиков, Платов и Урвачев преградили путь «Хейнкелям», которые пытались бомбить наши войска:

«28.02.42, МиГ-3. Прикрытие войск, 1 полет, 1 час 07 минут. В районе Б. Устье – Русиново в групповом бою сбил самолет противника типа Хе-111».

Еще одного «Хейнкеля» сбил Сергей Байков в районе Вязище.

В феврале летчики полка в воздушных боях потерь не имели, а сбили 12 самолетов противника. Это – превос ходство в воздухе, о котором уже говорилось. В приказе к 24-й годовщине Красной армии командир полка отметил: «От твердой руки наших летчиков <���…> не один стервятник нашел себе бесславную смерть на подступах к нашей любимой столице» и объявил благодарность капитану Найденко, старшему лейтенанту Сельдякову, лейтенантам Байкову, Коробову, Урвачеву, Платову и Тараканчикову.

А через неделю в приказе о подведении итогов за месяц содержался список из девяти летчиков с указанием причитающихся им сумм от 200 рублей Платову, Еременко и Тараканчикову до 1200 рублей Байкову, а Урвачеву – 650 рублей за достигнутые успехи по уничтожению самолетов противника. Кроме того, пятерым из этих летчиков, включая Урвачева, по 5000 рублей за 100 боевых вылетов и как не имеющим летных происшествий.