Маргарет Макмиллан - Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую

В большей части многочисленных книг, посвященных событиям 1914 г., задается закономерный вопрос о том, почему началась Великая война. Возможно, нам стоит задать иной вопрос: почему длительный мир не сохранился и дальше? Почему силы, способствовавшие миру, – а они имели немалый вес – не возобладали? В конце концов, прежде им это удавалось. Почему же система не сработала на этот раз? Один из способов получить ответ – обратить внимание на то, как пространство решений в Европе сужалось в течение десятилетий, предшествовавших 1914 г.

Снова обратимся к аналогии с путешественниками. Они, как и Европа, начинают свой путь на широком и залитом солнцем поле, но в будущем их ожидают развилки, на которых они должны выбрать один из вариантов дальнейшей дороги. Хотя изначально они не могут осознавать значения своего выбора, но вскоре обнаруживают, что оказались в сужающейся долине, которая, возможно, вовсе не ведет туда, куда они хотят попасть. Вероятно, все еще есть шанс найти лучший путь, но это потребует значительных усилий – и неясно, что скрывается за обрамляющими долину холмами. Или же можно повернуть назад, но это решение будет затратным, отнимет много времени и, вероятно, будет выглядеть унизительно. Могло ли, например, германское правительство признаться себе и германскому народу в том, что «дредноутная гонка» с Великобританией не просто была ненужной, но еще и без пользы поглотила огромные средства?

В данной работе мы подвергнем изучению путь, который прошла Европа, двигаясь к 1914 г., и постараемся выявить те ключевые моменты, после которых количество альтернативных исходов уменьшалось. Одной из таких важных точек было решение Франции стремиться к оборонительному союзу с Россией, чтобы уравновесить мощь Германии. Решение самой Германии начать в конце 1890-х гг. гонку вооружений с Великобританией тоже внесло свой вклад. Сама Великобритания осторожно улучшала отношения с Францией, а потом и с Россией. Еще один ключевой момент пришелся на 1905–1906 гг., когда Германия попыталась разрушить новое «сердечное согласие» (entente cordiale) в ходе первого кризиса в Марокко, известного как танжерский [5] Международный конфликт 1905–1906 гг., возникший из-за соперничества европейских держав в Марокко. . Эта попытка привела к противоположному результату, и новые друзья сблизились еще теснее и приступили к тайным военным переговорам, что еще больше укрепило связи между Британией и Францией. Последующие обострения международной обстановки в Европе: боснийский кризис в 1908 г., второй марокканский (агадирский) кризис в 1911 г. и Балканские войны 1912 и 1913 гг. – лишь добавили еще больше подозрений, затаенного негодования и дурных воспоминаний к тем факторам, которые обуславливали взаимоотношения великих держав. Именно в таком контексте принимались решения 1914 г.

Конечно, можно освободиться от прошлого и начать все сначала. В конце концов, Никсон и Мао в начале 1970-х гг. решили, что их странам пойдет на пользу прекращение двадцатилетней вражды. Список друзей может измениться, а союзы могут быть разорваны – как это произошло с Италией в начале Великой войны, когда она отказалась сражаться вместе со своими товарищами по Тройственному союзу – Австро-Венгрией и Германией. Но когда проходит много лет, накапливаются взаимные обязательства и личные связи, и маневрировать становится сложнее. Один из неотразимых аргументов сторонников британского вмешательства в 1914 г. состоял в том, что Британия убедила Францию положиться на английскую помощь и отвернуться от союзника в такой ситуации было бы бесчестным. Тем не менее даже в 1913 г. предпринимались попытки навести мосты между двумя военными союзами. Германия и Россия время от времени обсуждали пути к разрешению своих противоречий. То же самое порой происходило между Германией и Британией, Россией и Австро-Венгрией, Германией и Францией… Тем не менее эти попытки не привели ни к чему – и не важно, что было тому причиной: сила инерции, воспоминания о былых стычках или опасения предательства.

И вот в конце концов мы имеем некоторое количество генералов, венценосцев, дипломатов и политиков, которые летом 1914 г. обладали властью сказать войне «да» или «нет»: «да» или «нет» мобилизации армий, «да» или «нет» компромиссу, «да» или «нет» исполнению тех планов, что уже были разработаны в их штабах. Знание контекста необходимо для понимания того, почему эти люди стали такими, какими стали, и повели себя так, как повели.