Димитрий Чураков - Победа советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов

Иногда чёрная мифология о Великой Отечественной войне приобретает совсем уж сюрреалистические, гротесковые формы. Взять, например, пресловутый миф о сталинской прострации в первые дни агрессии. Казалось, зачем распространять совсем уж очевидные, нелепые по своей сути измышления? Но такова внутренняя логика «войн памяти» и консциентального оружия, применяемого в них!

Авторство мифа о «сталинской прострации» по праву принадлежит Н. С. Хрущёву. В первые дни войны он занимал значимый, но всё же периферийный пост руководителя одной из союзных республик. Соответственно в первые дни войны против агрессора в Москве его ещё не было. Узнать о том, что происходило в столице он мог только с чужих слов. Поэтому, чтобы придать своим измышлениям о Сталине хотя бы иллюзию правдоподобия, Н. С. Хрущёву приходилось придумать заодно и якобы состоявшуюся беседу с Л. П. Берия, в которой тот и поделился с ценным товарищем с Украины важной правительственной информацией.

По версии Хрущёва, Берия рассказывал, будто бы Сталина буквально шокировали новости с фронтов. В результате полученного нервного потрясения, потерявший голову диктатор бросил всё и умчался на свою ближнюю дачу в Кунцево. На ней потерявший волю и самообладание тиран робко отсиживался. А когда к нему приехали Берия и другие высшие лица партии и государства, ещё больше перепуганный Сталин подумал было, что это прибыли его арестовывать…

Вполне вероятно, что источником для захватывающего рассказа Хрущёва стало киноискусство. Во всяком случае в той атмосфере, которая чувствуется в неуклюжей байке о десанте членов Политбюро на дачу Сталина ощутимо проступает параллель с фильмом С. М. Эйзенштейна «Иван Грозный». В истории правления Ивана Грозного действительно имел место случай, когда к царю в Александровскую слободу приезжают бояре умолять возвратиться на трон, который Иван IV вроде бы как оставил в знак протеста против дурного поведения бояр. В наши дни отдельные историки и драматурги как раз и повествуют о том, что этот исторический прецедент мог подсказать Сталину идею «проверить лояльность» «своих бояр» точно таким же способом. Именно так, с налётом исторических иносказаний, объясняются действия Иосифа Виссарионовича в книге А. Мерцалова и Л. Мерцаловой «Сталинизм и война». Не следует исключать, что подобный ход мысли вдохновил и самого Хрущёва на сочинение мифа о «затворничестве Сталина».

Хрущёвская версия событий (в последующие годы её станет развивать и близкий Н. С. Хрущёву А. И. Микоян) столь основательно вклинилась в массовое сознание, что даже сталинисты поверили в её подлинность. Стремясь каким-то образом обелить своего кумира, они предложили сразу несколько встречных исторических мифов. Так, В. М. Жухрай в своей работе «Сталин: правда и ложь» оповестил читателей о сразившей вождя ангине. Ещё радикальнее действует В. П. Мещеряков. Он рисует яркую картину заговора против Сталина, повествует о стремлении некоторых вождей СССР второго плана изолировать Сталина. Как раз этим он пытается объяснить, почему 22 июня к советскому народу обратился не сам Иосиф Виссарионович, а Молотов. Этим же данный автор объясняет отсутствие подписей Сталина на некоторых официальных документах, невозможность для некоторых высокопоставленных лиц получить аудиенцию у главы Правительства.

Таким образом, Мещеряков создаёт версию ползучего госпереворота. Работа, в которой он приводит свою устрашающую картину соскальзывания СССР в пропасть безвластия, имеет броское название: «Сталин и заговор военных 1941 года». Версия заговора в верхах уязвима для критики. Вполне вероятно, что, планируя нанесение превентивного удара по СССР, Гитлер предполагал осуществление именно такого сценария. Во всех государствах, в которые вторгались его варвары, существовали т. н. «пятые колоны» – группировки внутри верхушки, не брезговавшие купить своё благополучие путём национальной измены. Но, как известно, в СССР ничего подобного не случилось. И это обстоятельство случайностью назвать совершенно невозможно. Так почему находятся «патриоты», которые измышляют разного рода небылицы на эту тему задним числом?

Первоначально, согласно уверениям Хрущёва и Микояна, получалось что Сталин потерял самообладание в первые недели войны. Испугавшись людского гнева и не зная, как оправдать свою вину перед народом, он отказался выступить по радио с объявлением о начале воны, перепоручив это Молотову. Хрущёв и его последователи вкладывают в уста Сталина паническую фразу, которая, в подправленном цензурой виде, выглядит примерно следующим образом: «То, что создал Ленин, всё это мы безвозвратно растеряли». Позже в своих воспоминаниях «Время. Люди. Власть» Хрущёв «усилит» свою версию начала войны, придав ей больше динамизма и колорита. Кроме того, Хрущёв начнёт всячески подчёркивать, будто бы Сталин, в дополнение к проявлению малодушия, ещё и добровольно отошёл своих обязанностей по управлению государством: “«Я – говорит, – отказываюсь от руководства», – и ушёл. Ушёл, сел в машину и уехал” – рассказывал Хрущёв о том, что, по его уверениям, совершил и сказал Сталин.