Андрей Мелехов - Война моторов - Танковая дубина Сталина. 100 часов на жизнь (сборник)

Сразу оговорюсь, что при определении категории, к которой относится та или иная бронированная машина, я – как и весь остальной мир – использую классификацию, предложенную американцами в связи с тем, что б о льшая часть мостов в Европе могла выдержать танки весом только до сорока тонн. Так вот, по этой системе все машины весом до 20 т являются «лёгкими», от 20 до 40 – «средними», а от 40 до 60 – «тяжёлыми». Эти цифры необходимо иметь в виду, когда, например, тот же Гудериан называет свои Pz. III и Pz. IV «тяжёлыми»: оба «панцера» по американской классификации первоначально являлись и долго оставались лёгкими. Они «переползли» в разряд средних лишь на этапе поздних модификаций и так никогда и не стали собственно «тяжёлыми». Не надо забывать об этом и когда сравнивают тяжёлую немецкую «Пантеру» (Pz. V), весившую 43–45,5 т, и советский средний танк Т-34, чей вес, в зависимости от модификации, колебался между 26 и 33 тоннами. Оговорюсь, что для обозначения немецких танков я буду использовать немецкую аббревиатуру «Pz», а не советскую «Т», появившуюся в своё время в связи с отсутствием у советских пишущих машинок латинских букв. Чтобы избежать путаницы и недоразумений, я решил соответствующим образом отредактировать названия этих танков в цитатах из книг советской поры. Но вернёмся к истории советских танков…

Всё нормально было у руководства РККА и с теорией боевого применения бронетехники. В СССР не просто внимательно читали работы Фуллера и Харта: здесь такие выдающиеся военные мыслители, как Триандафиллов, разработали теорию «глубокой операции». Написанная Гудерианом в 1937 году книга «Внимание – танки!» полна весьма лестных высказываний в адрес советских военных теоретиков, степени механизации Красной Армии и уровня технической оснащённости «самой сильной армии мира» (см. «Achtung – Panzer!», с. 151–154). В других своих работах я уже писал о том, что сей приоритет не оспаривал в своих дневниках и начальник немецкого Генштаба Ф. Гальдер. В. Дайнесв книге «Бронетанковые войска Красной Армии» пишет о том, что первые два механизированных корпуса были созданы в СССР ещё в 1932 году и каждый из них имел около 500 танков, свыше 200 бронеавтомобилей, 60 орудий и другое вооружение (с. 47). Попутно заметим, что, согласно Г. Гудериану, первые германские танковые дивизии были созданы и вошли в состав 16-го армейского корпуса Вермахта лишь в октябре 1936 года («Воспоминания солдата», с. 41). Полезно отметить и то, что в Казани вместе с советскими товарищами наукой применения танков овладевали и немецкие «камераден» – в частности, те же Гудериан, Томá и Манштейн (о чём они, по понятным причинам, после войны предпочитали не вспоминать). Ещё до начала новой мировой войны в Красной Армии имелось в два раза большевполне современных по тем временам танков, чем во всех остальных странах мира, вместе взятых. Так, согласно уже упоминавшейся книге М. Барятинского «Танки СССР в бою. 1919–2009», на 1 января 1938 года в Красной Армии числились 18 839 танкови 1801 бронеавтомобиль (с. 6). Для сравнения упомянем, что даже спустя два года после начала Второй Мировой – в июне 1941 года – в США имелись на вооружении менее 400 абсолютно устаревших танков (РККА к тому времени обладала уже не менее чем 25 000 бронированных машин). В СССР находились и самые мощные танковые заводы мира – в Харькове, Ленинграде и Сталинграде. В проектировании и строительстве этих производств участвовали специально приглашённые иностранные учёные и инженеры. К концу 30-х годов ХХ века Советский Союз прочно занял одно из первых мест в мировой танковой табели о рангах. Венцом десятилетнего «большого скачка» являлись танки нового поколения – Т-34, КВ и Т-50. На этом этапе СССР стал неоспоримым лидером в создании новых бронированных машин и прочно удерживал этот почётный титул в течение многих лет. Несмотря на значительное отставание в таких ключевых областях, как связь, оптика, тепловизоры и электронное оборудование, российские и украинские наследники «тридцатьчетвёрок» и КВ являются вполне конкурентными и в XXI веке.

С начала 30–х годов СССР уже не находился на обочине мирового танкостроения. Наоборот, страна Советов превратилась в важнейшего и наиболее влиятельного участника гонки танковых вооружений.

Я решил посвятить отдельную главу истории использования танкостроителями разных стран двигателей авиационного происхождения в 30–40-х годах ХХ века. Мысль сделать краткий обзор на данную тему посетила меня после прочтения книги М. Зефироваи Д. Дёгтева«Всё для фронта?». Вот что они написали по этому поводу: «В 1933 г. на вооружение Красной Армии принимаются сразу два новых танка: средний трёхбашенный Т-28 и тяжёлый многобашенный Т-35… Правда, возникла одна важная проблема: в СССР не имелось танковых двигателей соответствующей мощности, да и вообще в стране не было танковых двигателей. На производившихся до этого лёгких танках БТ-2 и БТ-5 стояли американские авиационные двигатели “Либерти” L-12 времён Первой Мировой войны, работавшие на высокооктановом бензине ( прим. автора: это был бензин марок Б-70 и КБ-70 – излишней “высокооктановостью” тогдашнее авиатопливо не отличалось ) и выдававшие мощность до 400 л. с. С одной стороны, они являлись пожароопасными, а с другой – их мощность была слишком большой для лёгких танков, но в то же время её не хватало для более тяжёлых машин. И вот тут кому-то и пришла идея “временно” устанавливать на танки авиационный мотор М-17 – тот самый “бумер” ( прим. автора: лицензионная версия немецкого BMW VI ). В результате этот дорогостоящий и совершенно негодный (!?) для наземной техники двигатель получили как Т-28 с Т-35, так и появившийся в 1935 г. новый лёгкий танк БТ-7. Причём ввиду нехватки новых моторов на них стали ставить списанные с самолётов И-4, Р-5, Р-6 и ТБ-3! Трудно себе представить, чтобы, скажем, в Германии, на танки Pz. III устанавливали двигатели, ранее списанные с какого-нибудь биплана Не-51 или разведчика Не-70. В итоге созданные методом импровизации танки стали не чудовищами, а скорее посмешищами» (с. 212).